Кстати, о мужеложцах.
Зажим уже пришёл в себя, ещё малость — и кинется в атаку. Я сдёрнул с него ремень, стянул запястья, шнурками от ботинок завязал щиколотки.
— Эй, ты чё удумал? — испуганно заёрзал он.
— Не ссы, драть тебя не стану, не из ваших я. Поваляешься немножко, подумаешь о жизни, о смерти, глядишь, какие-то мудрые мысли в голову придут.
— Это как «поваляешься»?
— А вот как сейчас валяешься, так и дальше продолжай.
Дикаря с перебитым кадыком связывать надобности не возникло, похоже, до пиршества тварей он не дотянет, а вот чуваку со сломанной рукой пришлось связать ноги, чтоб далеко не уполз. Боли как таковой он ещё не чувствовал, нюхач глушил рецепторы, но часа через два действие начнёт уменьшаться, и тогда он взвоет. Крики и запах крови пригласят тварей к обеду, впрочем, та стая пёсо, которых я встретил у поля, уже радостно повизгивали на дальних подступах моего восприятия.
Не будем заставлять их ждать. Но прежде чем уйти, подобрал оружие, боеприпасы, содрал броник со старшего. Протянул его Алисе, девчонка отрицательно мотнула головой. Ладно, было бы предложено. Мне он тоже не подходил по размеру, слишком маленький, как лифчик, но на Василисиной даче по дешёвке его с руками оторвут.
Осмотрел оружие. Три стареньких АКМ-74, четвёртый АК-12, почти как мой бывший, только поцарапанный и малость побитый. Из наворотов лишь одноточечный тактический ремень. Примерил его тут же. Удобно. В таком положении автомат полностью помещался под мышкой и скрывался полой плаща, а выхватить его и перевести в боевое положение, было делом полсекунды.
Ну вот я снова вооружён. Всё остальное побросал в тележку, не побрезговал и снял берцы с дикарей. Им они больше не пригодятся, а мы продадим.
Я ухватился за оглобли и потянул тележку за собой. Тяжеловато, но Алису впрягать, только нервы портить. Вспомнил, что так и не поел. Крапивницу пришлось бросить, а среди припасов дикарей ничего кроме зелёной муки не было. Хорошо, что водой запаслись — две пятилитровых баклажки. Напился, плеснул Алисе в ладони, чтоб смыла кровь с лица, и покатил дальше.
Зажим заорал:
— Будь ты проклят, сука! Шлак, шлак! Развяжи!
Ни я, ни Алиса даже не оглянулись.
Глава 4
В сумерках показались строения Василисиной дачи. Дорога вывела нас к посёлку со стороны паровой мельницы. Рабочие ещё крутились вокруг неё, подтаскивая к жерновам мешки с сухой крапивницей. Возле станции стоял лёгкий броневик со знаком внешней охраны на борту. Алиса ухватила меня за руку.
— Стой.
Броневик никак не мог являться частью местного пейзажа, это наносное. Людей рядом не было, но это не значит, что их вообще нет, наверняка, сидят на станции или разбрелись по посёлку. Какого лешего им тут понадобилось?
Мы свернули в кусты и уже оттуда продолжили наблюдение. Из станции вышел человек, постоял и прошёл вдоль путей в нашу сторону. Снова остановился. По виду настоящий внешник: коричневая майка, чёрные штаны, берцы, разгрузка made in Петлюровка — всё как обычно. А вот экипировка наводила на размышления. Ещё ни у одного внешника я не видел на автомате полного обвеса. Во-первых, это бессмысленно. Обязанности внешней охраны не рассчитаны на ведение специальных военных операций, как, например, у штурмовиков, да и сам автомат среди них большая редкость. Основное вооружение — гладкоствол в различных интерпретациях, редко, мосинка или её обрез. Во-вторых, ни один внешник банально не в состоянии приобрести тактический фонарь, лазерный целеуказатель, боковые планки, оптику. Всё это нужно заказывать через службу доставки и потому стоит невероятно дорого. Даже бывшее в употреблении. К примеру, тот же коллиматор на МП, которому место в самый раз на помойке, обошёлся мне в жуткие полторы тысячи статов. При оплате в сто статов в день ни один внешник ничего подобного покупать не станет. Разве что подарят на день рождения или украдёт.
— Внешней охраны здесь быть не должно, — прошептала Алиса, — не их зона ответственности. Да и на внешника он не похож, только прикидывается.
— Косплеет, — ввернул я новое для неё слово.
— Как?
— Не «как», а «что». Занятие есть такое: переодеваться в других людей.
— Маскарад?
— Типа того.
Внешник постоял и вернулся на станцию. Под козырьком загорелся фонарь, бросая на рельсы жёлтые блики. Темнота как-то разом сгустилась, и мне пришлось встряхнуть головой, перенастраивая зрение на ночное.