Олово чувствовал меня, как и я его. В моём восприятии он виделся не просто пятном, а кляксой, и эта клякса сейчас двигалась по платформе. Если миссионеры выломают дверь, то даже гранат не потребуется, его одного хватит, чтобы перебить охрану.
— Мужики, развяжите.
Никто не шелохнулся.
— Мужики, Олово здесь, вы с ним не справитесь. Я, наверное, тоже не справлюсь, но со мной у вас хотя бы шанс будет.
Снова тишина.
— Ему нужен только я, но живой и невредимый. Пока я связан, их ничто не сдерживает. Олово в лёгкую перебьёт вас, за один заход. Вы даже понять не успеете, что сдохли. А если почувствует, что я свободен, начнёт осторожничать. Потянем время, пока Василиса подмогу пришлёт. Ну⁈
— А ты не сбежишь?
— Сбегу. Но тогда вы станете ему не интересны.
— Нас Василиса наизнанку вывернет.
— Это ещё вилами по воде писано. А не согласитесь, сто пудов волосами внутрь ходить будете. Выбирайте.
Выбирали они ровно пять секунд, потом, мешая друг другу, ринулись снимать с меня кандалы, содрали тряпку.
В дверь осторожно поскреблись, и голос вкрадчивый и до безумия ненавистный проговорил:
— Сынок, ты здесь?
— Здесь, здесь, где ещё-то? — выкрикнул я, растирая запястья. — Слышь, примас, ты бы не торопился заходить. Тут местная братва чересчур нервная, ствол мне к башке приставила. Если кто войдёт без разрешения, так они курок спустят, и я без мозгов останусь. Нужен я тебе без мозгов?
Бородач хлопнул себя по бедру.
— Точно, можно ж так было…
Додумать мысль и попытаться привести её в исполнение я ему не дал. Вырвал из рук обрез, сунул стволы под подбородок. Он сглотнул.
— Это… как тебя… проводник… Мы так не договаривались.
Дикари резко перенацелили ружья на меня.
— Слушай сюда, дебил бородатый. Вы мне нахер не сдались, отстреливать вас я не намерен. Но если ты в мою сторону хотя бы дыхнёшь, я всех вас свинцом нашпигую. Понятно объяснил? А вы, стадо баранов, дверь под прицелом держите!
Ружья вновь перенацелились на дверной проём.
— А ты Василисе сообщение отстучи, дескать, миссионеры пожаловали. И патроны давай.
Бородач протянул мне горсть патронов двенадцатого калибра, я сунул их в карман плаща.
— И всё? Чтоб тебя так бабы любили. У кого ещё патроны есть? Делитесь.
С патронами у дикарей оказалось хуже, чем у язычника с бородавками. Хромает у них обслуживание. Ни арсенала, ни чёрного рынка вроде нашей Петлюровки.
Кое-как собрав оброк, я присел у баррикады. Примас по-прежнему стоял у дверей, было слышно, как он пыхтит в замочную скважину. Войти не решался, поверил моей угрозе. Чем дольше он колеблется, тем выше шанс дождаться Василису с группой поддержки. Бородач отправил ей по планшету телеграмму со всеми подробностями, через минуту пришло подтверждение о получении.
Для Олова это плохой знак, впрочем, для нас с Алисой тоже. Уйти нам Василиса не позволит. Сорок процентов от двух с половиной лямов это более чем веский аргумент не в нашу пользу, поэтому тему с побегом надо решать быстро. Я вопросительно глянул на девчонку, она пожала плечами. Ну конечно, кто из нас мужчина и защитник.
— Олово, ты ещё здесь?
— Здесь, сынок. Не бойся, я не позволю причинить тебе вред.
— Ну да, сам причинить хочешь.
Примас блаженно вздохнул.
— Это вынужденная необходимость. Чувствуешь, как ты возбуждён? Это говорит в тебе суета. Грех блуда! Поверь, едва ты отбросишь то, за что так крепко держишься, на душе станет спокойнее. Намного спокойнее. И тогда ты начнёшь приносить пользу миссии.
— Непременно! Только для затравки себя, сука, кастрируй, потом поговорим о пользе.
— Что ж ты так за них держишься?
— Привык. Нравятся они мне. Я, можно сказать, люблю их. Ладно, хватит о прискорбном. Сейчас сюда примчится Василиса со всей своей кодлой дикарей, а может ещё кто подкатит, так что подумай, не пора ли сваливать?
Алиса всё это время прикрывала рот ладошкой, едва сдерживая смех. Мне, честно говоря, смеяться совсем не хотелось, речь всё-таки о моём естестве шла.
— Кто там рядом с тобой посмеивается? Алиса, девочка, ты?
— Я, дядька Олово, — давясь смехом, ответила Алиса.
— У тебя всё хорошо? Если эти невежды посмели тебя тронуть…
— У меня всё хорошо, дядька Олово, спасибо. Нам нужно выбраться отсюда. Пропустишь нас?