Зажглись прожектора, включилась сирена. Всё повторялось. Они намерены поступать так всю ночь? Я не выдержу этого воя!
Девчонка мягко почти по-матерински погладила меня по голове.
— Спокойно, Дон. Сосредоточься. Вспомни что-то приятное…
Я отбросил, или вернее попытался отбросить раздражающие звуки, сконцентрировался на утренних впечатлениях, они самые яркие: река, обнажённая Алиса. Она стоит по колено в воде, капли стекают по коже… Получилось. Безумие воя начало отступать. Я встряхнулся, посмотрел на Алису и… поцеловал. Схватил её за плечи, притянул к себе и впился в губы. Внутренне сконцентрировался, готовясь получить под дых, или в пах, или… Да куда угодно! Плевать.
Но Алиса не сопротивлялась, наоборот, обхватила моё лицо ладонями и ответила на поцелуй — страстно, требовательно, и это было тем более удивительно, что всего в двух метрах над нами стояли враги. За сиреной нас не слышали, и если раньше я ненавидел этот звук, то теперь мечтал, чтобы он не умолкал. Ни на секунду! Я не хотел делать всё быстро, мы же не кролики, но понимал, что нужно торопиться, иначе…
Всё получилось быстро. Но, кажется, Алиса тоже успела, во всяком случае, она улыбалась, а глаза утратили обычную холодность.
Сирена смолкла, зашуршал гравий.
— Давит чё-то.
— Чё те давит?
— Не зна. Страшно. Дон этот… Говорят, он проводник
— Первый раз что ли?
— А если он как тот, помнишь? В прошлом году… Из него кровища хлещет, а ему пох.
— Ну так мы один хер его.
— Ага, один хер. Только перед этим он двенадцать наших как через мясорубку.
Я прижался к Алисе лицом, втягивая в себя её запах, а заодно пытаясь заглушить шум дыхания. Если б кто-то из них был под дозой, меня бы давно почувствовали.
Затрещала рация.
— Уксус, как у вас?
— Никого.
— Тогда двигай дальше по квадрату.
— Принял… Серый, заводи, поехали.
Броневик сдал назад, обогнул холм и направился вглубь пустоши, увозя с собой вой сирены и свет прожектора.
Я приложился к фляжке, глоток за глотком осушил половину, неохотно оторвался. Допил бы всё, но надо беречь. Алиса сверилась с компасом, кивком указала направление. Патрули сдвинулись дальше на юг, и мы шли спокойно, не прячась, не останавливаясь. Алиса держала меня под руку, прижимаясь головой к плечу. Я чувствовал биение её сердца, а она наверняка чувствовала биение моего, и нам обоим это доставляло радость. Отныне мы не просто делаем одно дело, мы вместе, во всяком случае, я на это надеюсь.
За спиной начала прорисовываться узкая рассветная полоса. С каждой минутой она расширялась, становилась ярче. Я оглядывался на эту полосу с ненавистью. Ещё немного, и мы будем видны как прыщ на щеке младенца.
Хорошо, что охрана не использует коптеры. С их стороны это упущение. Ночью бог с ним, но в светлое время суток таким образом можно контролировать огромную территорию при минимуме затрат. Просто иметь под рукой группу быстрого реагирования, направляя её к местам прорыва периметра. Что-то подсказывало мне, что после сегодняшнего случая они задумаются над этим вопросом.
Впереди проявилось подобие изломанной кривой. Поднимающееся позади солнце бросало лучи на горизонт, и я без труда различал контуры ржавых конструкций, собранных из разбитых поездов, вагонов и прочего хлама, который свозили сюда в течение многих десятков лет из Загона и Развала, когда тот ещё был полноценным городом. Городская свалка. Мне даже показалось, что я вижу копошащихся в мусоре людей. Сколько до них? Согласно школьной программе, взрослый человек с высоты своего роста наблюдает линию горизонта на удалении пяти километров от себя. Плюс-минус сколько-то метров. Однако в пустыне, где земля горячее воздуха, происходит преломление света, благодаря чему визуальная картина становится то ли ближе, то ли дальше, этот момент я как-то не очень хорошо усвоил. Но могу с уверенностью сказать, что сейчас я бы хотел, чтобы реальная картинка была ближе к нам, ибо вой сирены снова стал приближаться. Он надвигался с юга, и с каждой минутой становился громче.
Мы прибавили шаг, а потом и вовсе перешли на бег. Через двести шагов Алиса начала задыхаться. Вместе с хрипами из горла вырывался кашель. Бег, как и высота, ей противопоказаны. Я посадил её на закрошки. На ходу допил остатки воды, сил чуток прибавилось.
Алиса прижалась ко мне, обняла за плечи. Весила она не так уж много, однако расход влаги и нанограндов резко возрос. Я начал перемежать бег с ходьбой. Это не особо помогало, потому что жажда мучила всё сильнее, я бы сказал: сильнее, чем на Василисиной даче. Там я просто сидел, потел, ничего не делал. Здесь двигаюсь, да ещё как двигаюсь.