— Два квартала на северо-восток. Похоже на отдельный микрорайон.
— Гук, глянь, знаешь место?
Гук прищурился, разглядывая схему улиц.
— Знаю. И ты помнить должен. Здесь на перекрёстке Картуз и Уксус, — он перекрестился, — смертью храбрых легли. Вот тут, — он ткнул пальцем, — депошники снайпера посадили, Уксус первым на его пулю нарвался. А через дорогу наискосок пулемётное гнездо. Картуз подполз, бросил гранату, а снайпер и его завалил.
— Картуза помню, — моща лоб проговорил Мёрзлый. — Где погиб не помню, а самого… А Уксуса, хоть убей… Господи, сколько лет-то минуло.
— Алиске годик ещё не исполнился.
От воспоминаний прошлого их лица светлели, а я попытался представить маленькую Алису. Она виделась мне толстощёким улыбчивым ребёнком, сосущим собственный палец. Голенькая, в короткой распашонке, волосики жиденькие…
— А кто мама Алисы?
Вопрос вырвался из подсознанья, и для меня самого прозвучал неожиданно. Гук вздрогнул, Мёрзлый потемнел, воспоминания закончились.
— Хорош прохлаждаться, выдвигаемся, — Мёрзлый пнул меня по колену. — Камеру включить не забудь.
Спустившись на второй этаж, Гук выглянул в окно и протянул недовольно:
— Устроили, блин, пастбище…
Я тоже выглянул. Возле палисадника сидели на корточках трое язычников, ещё двое дежурили у дверей. Кто-то прятался в зарослях акации, но это, скорее всего, пёсо, слишком слабые ощущения. Увидев меня в окне, твари зашевелились. Те, что возле палисадника, подошли ближе и от нетерпения начали подпрыгивать. Один выплюнул язык, короткий, сантиметров тридцать, и тут же втянул обратно.
— Как выбираться будем? — повернулся я к Гуку. — Может, через квартиру с другой стороны? Я посмотрю, если там нет никого…
— Дешёвый ход, — отказался Гук. — Услышат, прибегут. Слух у них чуткий. По старинке сработаем.
Он сел на подоконник, перекинул правую ногу наружу, вскинул ружьё.
— Ну чё, давайте по одному!
Я перевёл взгляд на Мёрзлого. Чего Гук хочет добиться? Патроны, доставшиеся мне в наследство от Тощего, были с мелкой дробью, такими тварь не проймёшь, регенерация восстановит всё за секунды. Охранник, который завалил первого на моей памяти язычника, использовал жакан, да и стрелял два или три раза.
— Когда случился Разворот, с патронами было напряжно, — начал объяснять Мёрзлый. — Мы набивали свои: разбирали заводские и из одного делали два. Засыпали мелкой дробью и стреляли в упор по глазам. Убить нельзя, а отпугнуть без проблем. Ослепшую тварь после этого можно завалить ножом, даже если ты не под дозой.
Гук свесился вниз, зацепившись ногой за подоконник, твари сбились под ним в кучу и он, не целясь, выстрелил дважды. Знакомый визг резанул по ушам. Одна тварь покатилась по земле. Гук перезарядился и снова выстрелил. Этого хватило, чтобы остальные рванули прочь.
— Проход открыт, — декларировал он.
Мы спустились на первый этаж и вышли на улицу. Одна тварь продолжала кататься по земле и верещать, остальные пропали.
— Добьём? — предложил я.
— Пёсо добьют. Теперь это их добыча.
Из акаций высунулись две здоровенные псины, две других медленно крались вдоль тротуара к высотке. Со стороны на них поглядывал выводок подросших щенков, готовясь впитать в себя азы охоты на язычников. Если вся эта компания пожелает вдруг напасть на нас, то одно ружьё отбиться не поможет. Я попытался вспомнить свои навыки по общению с пёсотварями. Поймал взгляд крадущегося кобеля и начал мысленно выстраивать перед ним стену. Один кирпич, второй, третий… Кобель ткнулся в стену носом и замер. Тряхнул башкой и снова ткнулся. Дальше он пройти не мог. Второй пёсо, глядя на него, остановился. Охота разладилась…
— Дон, ты чего застыл? — окликнул меня Мёрзлый. — Пёсо нас не тронут, им язычника хватит. Я от них опасности не чувствую.
Я тоже не чувствовал, всего лишь присутствие. Стёр нарисованную стену и пожелал удачи. Когда мы отошли шагов на сто, позади раздался рык, затем отчаянный рёв и радостный лай щенков.
Добравшись до перекрёстка, остановились. Поперечное здание находилось в прямой видимости. Обычная трёхэтажка, только окна не как у всех, а широкие и длинные во всю стену и забраны стеклоблоками, как в Радии. На крыше буквы:…инамо. Предположу, что изначально надпись гласила «Динамо», а само здание не что иное, как бассейн. Перед ним находилось сооружение круглой формы с невысокими бортами и каменной вазой по центру. Фонтан. В подтверждении пахнуло стоялой водой.
И тут же плечи затряслись в ознобе.
— Что чувствуешь? — спросил Мёрзлый.
— Рядом кто-то. Совсем близко, шагов сорок. И сильно сомневаюсь, что это язычники.