В следующую камеру я тоже заглянул. Галина Игнатьевна сидела на полу, вытянув ноги. Кожа почернела и местами пошла нарывами — первый признак язычника. Она давила нарывы пальцем, размазывая гной, чесалась и трясла головой. Увидев меня, вскочила и закричала, указывая пальцем:
— И тебя тоже! Тебя! Сажайте этого говнюка рядом, хочу слышать его вопли! Хочу! Хочу! Хочу!
— Его не на трансформацию, — лениво ответил Гоголь.
— А куда? — Галина Игнатьевна вцепилась в прутья. — Куда⁈
— Не твоё дело.
Вот как, не на трансформацию. Значит, ещё покувыркаемся, поборемся с судьбинушкой за выживание.
Меня вывели на улицу и посадили в броневик. Ночной ветерок дунул в лицо, и я почувствовал облегчение. Но лучше бы дали воды. Вместо этого повезли куда-то в сторону ТЭЦ, потом повернули на юг и остановились у железнодорожного управления.
На путях стоял блиндированный поезд. Я уже видел похожий, когда мы с Алисой прятались в пустоши возле Василисиной дачи. Алиса в тот раз сказала, что таких поездов два. Один курсирует по дорогам между конгломерацией и Прихожей, второй ходит исключительно до Золотой зоны. Похоже, мне выпал лотерейный билет, меня отправляют в зону. А иначе, зачем привезли сюда?
Из заднего вагона выглянул варан. Морда узкая, как у голодной крысы, над правой бровью скрипичный ключ. О, мой старый друг Музыкант. Увидев меня, садист оскалился:
— Что, шлак, снова встретились. А я предупреждал, — и рыкнул на Гоголя. — Чё как долго?
Гоголь заискивающе улыбнулся:
— Как получил приказ господина Волкова, так и привёз. Я ж без приказа не имею права.
Музыкант спрыгнул на землю, ухватил меня за подбородок, заглянул в глаза.
— Сухой… Ладно, вали нахер, фермер, дальше я сам.
Он подтолкнул меня к вагону. Чьи-то руки ухватили за шкирку, втащили внутрь и бросили на пол. Пахнуло табаком, прокисшим пивом. Звучала музыка, что-то из современной попсы. Из-за гула голосов, криков и пьяного смеха сложно было разобрать слова. Поднявшемуся следом за мной Музыканту пришлось надрывать связки:
— Эй, бро, к стене его присобачьте вместо мишени.
Грянул хохот. Меня снова подхватили и отволокли в дальний конец вагона. Сняли наручники, запястья закрепили в колодках и подтянули цепь так, что я с трудом дотягивался носками до пола. Варан с выпученными глазами дыхнул перегаром:
— Стой смирно, иначе…
Что там иначе, не разобрал. Поезд дёрнулся и засучил колёсами, набирая скорость. Грудь пронзила боль. Табачный дым колыхнулся от очередного взрыва хохота и самодовольный голос провозгласил:
— Яблочко!
Я скосил глаза — в груди торчал дротик. Эти суки играли со мной в дартс, вернее, в меня.
Второй дротик воткнулся в щёку, третий пролетел возле головы и вонзился в деревянную панель. Неудачника освистали и заставили раскошелиться на пиво. После этого решили метать ножи, только теперь нужно было попасть не в меня, а рядом. Попробовать захотели все, сделали ставки. Музыкант стоял возле импровизированной стойки, на которой в ряд расположились три пивных бочонка и ящик водки, и неотрывно смотрел на меня. В глазах светилась такая злоба, что едва ядом не сочилась. Он не забыл ни первую нашу встречу, ни последнюю. Сейчас он был сухой, как и я, а под дозой вряд ли бы сдержался. Убил бы наверняка.
Когда первый метатель встал на позицию и завёл руку, Музыкант вдруг встрепенулся и крикнул:
— Всё, братва, хорош. Завязывайте с весельем.
— Да ладно те, Музыкант. Только во вкус вошли. Пару попыток дай…
— Хорош, говорю, чё непонятно?
Метатель буркнул:
— Как тебя старшим поставили, Музыкант, так ты и скурвился. То нельзя, это. Колтун проще был.
— Колтун сдох, и командир теперь я. Кто не согласен, может выйти из поезда.
Никто к выходу не поспешил, из чего можно было сделать вывод, что противников назначения Музыканта в вагоне нет.
— То-то же. Вам напомнить, за каким хером мы сюда из Золотой зоны примчались?
— За пассажиром вроде.
— Ага, за пассажиром. Вот за этим самым. И если мы его не довезём, нас всех на кол насадят. Вот ты, Креол, хочешь сесть жопой на острый кол? Не хочешь? И никто не хочет. Поэтому жрите пиво и спать. У нас ещё будет время повеселиться.
После его не столь пламенной речи интерес ко мне со стороны варанов пропал. Кто-то в самом деле отправился на нары, кто-то потянулся за картами. Музыкант наполнил до краёв две кружки пивом, подошёл ко мне.
— Ну чё, Женя Донкин… Хреново выглядишь.
— Если бы тебя током пять суток кряду хлестали…
Я немножко соврал, не пять, а только сутки, но, думаю, и этого вполне достаточно.