По нашему окну заработал калаш, пули залетали в комнату, дробили перекрытия, одна отрикошетила и впилась в пол рядом с моей ногой.
На первом этаже хлопнуло. Похоже, Мёрзлый оказался прав, вараны забрасывали Гука гранатами. В общей какофонии выстрелов раздались ещё два хлопка. Охотники всерьёз намерились прорваться через первый этаж. Я подумал, не спуститься ли вниз, помочь своим. Их там всего двое. Если не удержат выход, нас зажмут здесь — не вырваться…
Засевший под стеной варан забросил в окно гранату. Она ударилась об откос, упала на подоконник и скатилась на пол. Я успел прикрыть Алису собой — взрыв! С потолка посыпалась побелка, по спине забарабанили куски штукатурки, обломки мебели. Разом стало не до тех, кто на первом этаже. Уши заложило. Перед собой я увидел глаза Алисы — огромные и доверчивые, как у ребёнка. Взрывной волной меня развернуло, и девчонка оказалась сверху. Она что-то говорила, я не слышал, в ушах звенело.
— … попробуй. Хорошо? — наконец сквозь шум пробились её слова.
— Хорошо! — выкрикнул я.
Не понятно, о чём она, какое такое «хорошо», но вместе со словами возвращалось восприятие. Я отчётливо видел приближающуюся к нам пульсирующую красноту, эдакие кровавые кляксы опасности.
Девчонка скатилась с меня, я выхватил из подсумка гранату, выждал, когда кляксы подберутся ближе, и швырнул им под ноги.
Взрыв, крики, проклятья. Кляксы поползли назад, но две остались на месте, медленно перекрашиваясь в серый цвет.
Мы забрались за баррикаду из мебели. С нового места я визуально наблюдал лишь дальнюю часть парковки и верхушки акаций. Кляксы исчезли, вараны отошли достаточно далеко, чтобы моё восприятие не дотягивалось до них. Справа продолжала отрабатывать ксюха, снизу долетали щелчки одиночных выстрелов. Но ответной стрельбы не было. Похоже, охотники сдулись. Полезли нахрапом, отхватили люлей и свалили назад. Что дальше делать собираются?
Охотничий чат ожил.
Третий: Проект… Проект… Суки! Вы там спите? Отвечай!
Проект: на связи.
Третий: у нас потери! Потери, вашу мать *****! Чтоб вы ***** ******! Чтоб вас***** *****!
Буквы бежали быстро, выражения получались крепкие. Неплохо редбулям прилетело, да и вараны, судя по сообщениям, хлебнули дерьма полной ложкой.
Проект: успокойся, Голикова…
Во как! У редбулей за старшего Голикова. Это она ради меня на шоу подписалась? Совсем у бабы от ненависти крыша съехала. А ведь она мне нравилась когда-то.
Третий: я тебя самого, придурок, успокою! А он жив! Ты понял: жив! А вы что обещали? Гоните сюда все остатки ***** охотников! ***** ***** *****!
Даже не предполагал, что женщины в гневе могут так ругаться. Юшка периодически материла Внука, но выглядело это как дружеская перебранка. Здесь же… Вся палитра эмоций, космический ералаш, героический эпос незамутнённые и капелькой скромности. Читая, Алиса, как несостоявшийся министр культуры и просвещения, краснела и возмущённо возносила глаза к небу.
Но беда была не в этом. Контора направляла к универсаму все оставшиеся группы, в совокупности это примерно полсотни человек, и складывалось впечатление, что при необходимости конторщики пришлют ещё столько же. Не пора ли уходить? Мёрзлый велел дожидаться вечера, часики на планшете дотикали почти до пяти, можно сказать, вечер настал. Однако Мёрзлый наверняка имел ввиду сумерки, под их прикрытием будет проще добраться до Загона.
Воспользовавшись передышкой, я осмотрел оружие. Отстегнул магазин. Патроны ещё оставались, но рисковать не стал и вставил новый. Появится возможность, надо поменять хек на калаш, или я очень скоро останусь без БК.
Алиса смотрела на меня и улыбалась.
— Я соскучилась.
Голос такой тёплый, он притягивал. Время сейчас было не подходящее, охотники снова могли пойти на штурм, но я тоже соскучился. Придвинулся к ней ближе.
— Не сомневался, что ты вытащишь меня. Хотя бы попытаешься. Не думал только, что Коптича с собою прихватишь. Ты же ликвидировать его хотела?
— Ситуация изменилась. Он нужен.
— Настолько, что готова рискнуть всеми нами? Он же сумасшедший.
— Он под контролем, не беспокойся.
— А проводников можно контролировать?
— Разумеется. У каждого есть слабое место.
— И где оно у Коптича?
— Жадность.
— А у меня?
— У тебя — я.
Она сказала это просто, даже отрешённо, совсем не рассчитывая произвести на меня впечатление или втянуть в дискуссию, которая так обычна для влюблённых: кто кого любит сильнее. Но она права. Я готов, если потребуют обстоятельства, умереть: за неё, для неё, ради неё. Не уверен, что поступил бы так ради Данары. Не потому, что любил меньше — можно ли вообще измерить любовь? — а потому что жизнь не требовала от нас подобных жертв. А теперь требует, и я ни секунды не сомневаюсь, что лягу на жертвенный алтарь, если того потребуют обстоятельства.