— Тридцать четыре… Двести двадцать один… Сто семьдесят восемь… Так, дальше полусловица: шесть, шесть, три, пять, три.
Я потоптался возле них минуту и наконец спросил:
— Долго ещё? Народ нервничает, жаждет путешествий.
— Отстань, Дон, — огрызнулась Алиса. — Видишь: стараемся.
— Да я-то вижу. Но вараны вот-вот стрелять начнут, и все ваши старания могут пойти прахом.
Хрюша долбил пальцами по планшету, потел, Алиса периодически вытирала ему лицо. Это выглядело настолько интимно, что я почувствовал ревность.
— Вы как любовники, вспотевшие и уставшие. Там Толкунов тоже вспотел. Не вы его утомили?
— Дон! — воскликнула Алиса. — Отвали!
А Хрюша процедил, не отрывая глаз от экрана планшета:
— Вспотеешь тут… Никто ещё не пытался уйти через станок на Землю, тем более, не зная кодов настройки. Скажи Вячеславу Андреевичу, нам надо ещё минут двадцать. Как откроется крышка контейнера, сразу ныряйте.
Я передал Мёрзлому всё слово в слово, тот кивнул, а Коптич облизнул пересохшие губы:
— Может мне, это, поговорить с поросёнышем? Глядишь, быстрее шевелиться начнёт. А то и в самом деле дождёмся варанов. Ну его нахер такое счастье, начальник.
— Ссышь, Коптич? — сплюнул Гук.
— Опасаюсь. Мне обещали уважительное отношение и никакой пальбы. А что получил? Патроны уже на исходе. Если они всем скопом навалятся, хрен удержим, и динамита у нас нет. Чем станок взрывать собираешься, Андреич?
— Есть предложение?
— Я ж говорю, дай с Хрюшей пообщаться. Заговорю его, глядишь, быстрее шевелиться начнёт.
— Ты и без того целый короб наговорил, голова болит. Если б Алиса тебя не блокировала, давно бы желчью харкали.
Голова действительно гудела, как барабан во время концерта. За суматохой я как-то не обращал на это внимания. Терпел. Но после слов Гука вдруг ощутил, как ломит в висках и стучит в мозжечок: тук-тук.
— Коптич, а в каком смысле Алиса тебя блокирует?
— Как в каком? Ты чё? Она ж блокировщик. Любой дар способна заблокировать, — в его глазах появилось недоумение. — Так ты не знал что ли?
— Какой ещё блокировщик? Ты о чём, дикарь? Алиса проводник?
— Проводник? Не, хуже. Двуликая она. Тварь в теле человека!
Крышка контейнера с лёгким жужжанием поползла вверх. Загорелся неон, пахнуло озоном. Из глубины штрека выкрикнули:
— Станок открыт!
Толкунов завизжал истерично:
— Не пускать! Не пускать их! Стреляйте!
Темноту осветили вспышки выстрелов. Пули взлохматили верхний ряд столов, полетели щепки. Я забыл обо всём и начал стрелять. Сместился вправо, выстрелил, снова сместился. Коптич стоя на колене долбил длинными. Он успел заменить второй магазин, сбрасывая пустые себе под ноги.
Сквозь шум стрельбы я услышал, как вновь зажужжала крышка. Теперь она опускалась. Алиса и Хрюша скользнули внутрь. Мёрзлый крикнул:
— Дон, Коптич, под станок.
Дикарь побежал к контейнеру, я дёрнулся следом. Алиса сидела, пригнувшись к полу, крышка закрылась на треть.
— Папа!
Ни Мёрзлый, ни Гук не сдвинулись с места. Гук, отстреляв магазин, хлопнул по разгрузке, нащупывая новый. Мёрзлый обернулся и крикнул:
— Сделай всё правильно, котёнок!
— Папа!
Крышка захлопнулась. Завибрировал пол, вздрогнули стены. Надвинулась неоновая волна и прокатилась через весь контейнер туда-сюда. Низ исчез, верх потерялся, голова закружилась, теряя опору. Хрюшу стошнило.
Я прижимался спиной к стене, чувствуя, как она подрагивает, и смотрел на Алису. Двуликая. Она двуликая. Это значит, что Сотка тоже была проводником, и получается, Алиса дочь двух проводников. Тавроди говорил, что это новая раса — Homo Tavrodius. Новые боги для человечества. Великие Невидимые. Твою мать…
Глава 10
Вибрация прекратилась, крышка медленно поднялась.
Стало холодно. Настолько холодно, что от неожиданности клацнули зубы. Изо рта вырвалось облако пара, я задрожал, обхватил плечи руками. Что это, мы в каком-то холодильнике? Но вроде бы станок должен находиться в ангаре, ангар на улице, на улице…
Зима?
Опаньки. До этого момента я вообще не заморачивался вопросами времён года, на Территориях эта тема не актуальна, там всегда лето, как в Африке. Сколько же я пробыл в Загоне? Если подсчитать, не менее полугода. Попал в июле, значит сейчас должен быть январь или февраль. В наших местах это в среднем минус двадцать, плюс пронзающий до костей ветер, добавляющий к ощущениям ещё примерно столько же. Лучшая одежда — тулуп и валенки. А мы одеты по-летнему: тонкие рубашонки, камуфляж, берцы, и только у меня плащ, хотя он совсем не греет.