Широков затряс головой.
— Что это?
— Привет от мамы. Папа теперь сможет её похоронить.
— Сука… Что ты сделала? Что ты сделала, тварь?
— Тварь теперь ты. Думал, прошлое тебя не коснётся, надеялся отсидеться на базе?
Она схватила его за горло, придвинулась вплотную и заглянула в глаза. Широков взбрыкнул, попытался вырваться, но почти сразу обмяк. Голова безвольно упала на грудь, и он засопел, словно уснул.
Алиса разжала пальцы и улыбнулась мне.
— Теперь уводи нас отсюда, Дон.
Глава 11
Перед тем уйти, я обшарил карманы Широкова и стол. До зарезу была нужна платёжная карта. Статы здесь не котируются, а без денег долго не протянем, тем более зимой. Нашёл только ключи от джипа, кинул Алисе. Вот же невезуха. Хлебнул напоследок водички, каждый новый глоток восстанавливал силы. Уровень нанограндов понизился; я почти с точностью до карата мог сказать, сколько их во мне осталось. Потратил не много, хоть и просидел в Широкове около двух минут, видимо, научился экономить.
Подошёл к двери, прислушался. В коридоре никого не было, на лестнице тоже. Мы спустились вниз и вышли на улицу. Постовой всё так же бродил вокруг пулемёта и на нас внимания не обращал. Я указал Коптичу на него, дикарь понимающе кивнул.
— Всё сделаю, Дон. Смотри и наслаждайся… Слышь, брат, порошку не желаешь?
Постовой остановился.
— Какого порошку?
— А, ну да, у вас же этого добра нету. Хреново так жить. У нас проще: нюхнул — и забылся. И похер, что кругом творится. Ну ничё, ща и ты забудешься.
— Чё? Ты кто ваще?
— На колени вставай.
Постовой послушно опустился в снег, хотя лицо выражало непонимание.
— На кой? Чё ты…
— Не дёргайся.
Коптич зашёл сзади, накинул ему на шею ремень от автомата и сдавил. Постовой захрипел, но даже не подумал сопротивляться. Я не стал смотреть на это. Сел на переднее пассажирское место, Алиса повернула ключ зажигания, включила передачу.
— Понял, как надо? — усаживаясь позади меня, хихикнул Коптич. — Чисто, никакой крови.
— На свалке ты со мной так же хотел?
— Да ладно. Что ты всё, Дон: свалка, свалка. Забыли уже давно.
— Я подобное не забываю.
Алиса резко надавила педаль газа, крутанула руль и юзом выскочила с парковки. Переключилась и рванула к воротам. Я ухватил её за руку, придерживая. Слишком уж жёсткий у неё стиль вождения.
— Не торопись, Широков так не ездит. Не надо привлекать к себе лишнего внимания.
Вертухай на вышке повернул голову в нашу сторону. Если он что-то заподозрит, дотянуться до него быстро не получится, да и о тишине можно забыть. До этой минуты всё у нас складывалось удачно, без стрельбы. База казалась сонной, не то, что летом, когда на каждом шагу торчат автоматчики, на полигоне сплошная движуха, кругом глаза и уши. Повезло, что переход состоялся зимой.
К воротам подкатили неспешно. Створы вздрогнули и раздвинулись, Алиса надавила на тапочку. По бокам встали сугробы, сразу за ними выстроились холодные сосны, прикрытые снизу заснеженными ёлочками. Ветер шевелил кроны, сдувал снег на дорогу. Мотор гудел с надрывом. Шишиги полевых групп надавили колеи, и джип то и дело задевал брюхом межколейный бугор. Через пару километров дорога стала ровнее, сосны с правой стороны расступились, и в просвете я увидел речку. То самое место, где вараны взяли нас с Данарой и Кирой. Один берег обрывистый, другой пологий. Мы стояли на пологом, машина наша чуть дальше… Знать бы заранее, что случится, близко к этой реке не подъехал.
Впереди заискрились блики. Солнце отразилось в стекле и ударила косым лучом по глазам.
— Что это? — прищурилась Алиса.
Навстречу двигалась шишига. На белой целине она выглядела как пятно на солнце. Дорога узкая, и чтобы разъехаться кому-то придётся свернуть в сугроб. Понятно, что не нам, начальству нужно уступать, но если варанам вздумается заглянуть в салон, то вряд ли они тут увидят своих начальников.
Я передвинул переводчик на автоматическое ведение огня.
— Коптич, внимание.
— Да понял уже, не дурак, — буркнул с заднего сидения дикарь, передёргивая затвор.
— Алиса, не спеши. Едешь медленно, без нервов. Останавливаешься, если только я скажу.
Девчонка кивнула. Она держалась за руль так, словно боялась потерять его, и смотрела перед собой исподлобья, целиком сосредоточившись на узком пространстве дороги.
До шишиги оставалось метров двести. Я уже начинал ощущать чужое присутствие, но определить его настрой пока не получалось. Лишь сократив расстояние наполовину увидел цвет: серый. Стало быть, о нашем прибытии из-под станка и визите к Широкову ещё никто не знает.