— Что за планшет? Покажи.
— Нет у меня планшета, дядя, — он поднял руки. — Хоть обыщи.
Обыскивать его не стали, лишь махнули: свободен. Пацанёнок усмехнулся и незаметно показал мне средний палец.
— Плохо ведь кончишь, — негромко проговорил я.
Ему было плевать. В плохое он не верил, ибо как любой начинающий преступник считал себя не хуже Остапа Бендера. Вот только Остап Бендер чтил уголовный кодекс и освобождал граждан от наличных вполне законными способами, этот же верил исключительно в собственную непогрешимость. Ох обожжётся, придёт время.
— Вставай, — велели мне. Я поднялся. — Документы предъявляем.
Единственное, что я мог предъявить им, штрих-код на запястье, но вряд ли он их заинтересует, поэтому надо было как-то выкручиваться.
— Не хотите сами для начала…
— Опять умник попался. Антон, слышал?
— Ещё раз ему в торец пропиши. Слушай, чепушила, ты подозреваешься в совершении развратных действий в отношении ребёнка. Чуешь, чем пахнет? Ты педофил, и если не хочешь с этим ярлыком в камеру зайти, то мой тебе совет: не доводи людей до греха. Ты заставил нас напрячься, а это должно быть оплачено.
О, так они денег хотят. Я тоже хочу, только где взять?
— А в отношении какого ребёнка я совершал развратные действия? Подскажите пожалуйста, а то я как-то запамятовал.
Полицейские переглянулись. Упс, ребёнок-то ушёл, и любые обвинения в мой адрес будут голословными. И что делать?
— Да накерни ты ему ещё раз, Славян. Чё-то лопухнулись мы, хех. Пацанчик свалил и всю доказательную базу с собою увёл. А этого в отдел вести, только ребят смешить. Нахер такой геморрой нужен? Да и нет у него ничего. Бомжара натуральный.
— Да вроде помойкой не воняет.
— Значит, неформал. Хрен редьки не слаще. Сунь ему в тыкву и пошли.
— Для тыквы не сезон, — скривил я расстроенную рожу. — Лучше бы дали полтину на проезд. Два часа на остановке простоял, замёрз как суслик в прерии. Войдите в положение.
Холод вытягивал из меня последние наногранды. Я уже чувствовал, как леденеют ноги, как густеет кровь в жилах. Надо было Коптича с собой брать, он бы и с кондуктором договорился, и с полицией.
Тот, который Антон, плюнул и пошёл дальше по маршруту. Славян задержался. Я подумал, снова ударит, и приготовился принять кулак, но он вытащил из кармана сотку и сунул мне.
— Держи и вали отсюда. Чтоб я тебя больше не видел.
Развернулся и побежал догонять товарища.
Вот как. Неожиданно.
Тридцать рублей я потратил на билет, на остальное купил пачку гречи и буханку ржаного в магазинчике возле дома. Меня уже ждали. Бориска сидел голодный и трезвый, но претензий не предъявлял. Увидев гречу, обрадовался и побежал на кухню ставить воду. Коптич отщипнул от буханки корку и принялся жевать.
— Этот Бориска конченый нищеброд. У крыс на свалке жрачки больше, чем у него. Как выживает?
Алиса погладила меня по щеке, заглядывая в глаза.
— Ты высох, Дон.
— Пришлось дар использовать, да ещё холод этот и… У них там проводник.
— Проводник?
— Или даже два, а то и три. Я точно не разобрался. Домик вроде бы простенький, бревенчатый, но хрен заберёшься. Мудак, в которого я залез, вообще не в курсах, что там внутри творится. Кто, где, сколько — никакого понятия. Охрана снаружи частная, полукриминальная, оружие на карманах — травмат. При необходимости убрать их будет несложно, но проводник это почует. Он и меня почуял, но, видимо, слабо, потому что никак не отреагировал. А вот я чуть не сдох. Думал, наизнанку вывернет, еле выполз из зоны воздействия. Это меня и подсушило.
— Он тебя выпустил.
— Что?
— Это не проводник, Дон, — двуликий. У него радиус контроля не меньше километра. Он просто позволил тебе уйти.
Алиса продолжала гладить меня по щеке. Это успокаивало.
— Откуда ты знаешь?
— Чувствую. Он до меня не дотягивается, слабоват ещё, а я его чувствую. Он боится. Очень боится. Ему страшно. Он многого не понимает. Я пытаюсь говорить с ним.
Её глаза заполнила чернота.
— Сейчас тоже говоришь?
— Да.
— О чём?
— Я говорю, что мы ему не враги. Он и сам это понимает, потому что прочитал твои мысли, и когда понял, что это убивает тебя, отпустил. Он не хотел причинить тебе вред.
— Зачем я тогда туда ходил, если ты можешь разговаривать с ним отсюда?
— Ты указал место, где он находится, заставил его обнаружить себя. Я не могу просто взять и отыскать кого-либо, я должна знать, где искать и кого.
— Понятно, значит, мы установили связь с двуликим, который сотрудничает с Тавроди и компанией. Что нам это даёт? Он знает, где Кира? Она там?