— Но, шлак, не балуй! Будешь дёргаться, ссажу.
— Ссади, я не против.
Я действительно был не против. Падение с большой высоты на камни, быстрая смерть — вполне себе достойное окончание земной жизни. А что ждёт меня у Толкунова, знает только Великий Невидимый.
[1] Владимир Высоцкий. Конец «Охоты на волков», или Охота с вертолётов
Глава 19
Разумеется, он меня не ссадил. Не для того ловили. Куда летели — хрен знает, куда прилетели — та же фигня. Приземлились где-то недалеко от места взлёта. Вместе с трупами меня загрузили в буханку и повезли к границе. Трупы не беда, к ним я привык быстро и даже научился общаться с ними, поглядывал в окно и рассказывал, что вижу: горы, серпантин, встречный рефрижератор. Сука, как он в пропасть не сваливается… Им похоже, было не очень интересно. У одного рот застыл в вечном зевке, остальные лежали лицами в пол и не слушали. Ну что поделаешь, вот такой я бестолковый рассказчик.
Охранники крутили пальцами у виска:
— Ты больной, шлак. У тебя в башке пурга. С мертвяками разговариваешь.
— Не так давно это были ваши товарищи.
— Кто? Эти? Да я вижу их в первый раз. Ну, может вон того встречал на полигоне. А тех точно не знаю.
В ответ я лишь пожал плечами. Я тоже никого из них не знал, а разговаривать начал, чтобы хоть немного приглушить жажду. Наногранды утекли, сушь в горле стояла страшная, обезвоженный организм корёжило. Пока я валялся в ручье, удалось сделать несколько глотков, но это капля в море, да и пить тогда не хотелось. Жажда появилась позже, в вертолёте, а сейчас только усиливалась. Охранники, словно издеваясь, бросили на пол бутылку боржоми, и она покатывалась от борта к борту. Я косился на неё и свирепел как бык перед матадором. Вот только броситься на неё не мог, цепи не позволяли, поэтому и приходилось успокаивать себя разговором с трупами.
Проехали Верхний Ларс, добрались до Владикавказа. Бутылка боржоми по-прежнему каталась от борта к борту, и я никак не мог отвести от неё глаз. Охранники видели это и издевались:
— Горло промочить не желаешь, шлак? Водички подать? Извиняй, дотянуться не получается.
Глумливый смех метался по кабине, как и вода, но он не раздражал. Наоборот, настраивал на ответную язвительность.
— Ребятки, а представьте себе, что в один прекрасный день мне удастся снять эти цепи и заполучить хотя бы четверть дозы. Слышали что-нибудь про мстительность проводников? Доза её не только усиливает, но и даёт такой простор для воображения, что самому страшно становится. Ну так что, сами решите, кто из вас станет первым, или позволите сделать выбор мне?
Смех стих, а старший, до этого момента сидевший молча, сказал:
— Кончайте базлать. А ты, зашлакованный, осторожно с обещаниями. Воду давать тебе Толкунов запретил, ему и предъявляй.
— Наступит время, всем предъявлю. Долго ещё ехать?
— Не долго.
Буханка свернула с автострады, проехала около километра и остановилась. Хлопнула дверца, меня вытащили и поволокли к длинному двухэтажному зданию. Строения и обстановка вокруг походили на фешенебельный спортивно-оздоровительный комплекс, некий закрытый клуб для особо обеспеченных граждан. Я успел заметить озеро с пустыми лежанками на песчаном берегу, теннисный корт и стрельбище. Серьёзных ограждений, типа забор и вышки с пулемётами, не наблюдалось, но частная охрана с дубинками и наручниками присутствовала. Меня провели мимо парочки таких. Они выглядели набыченными; присутствие на территории клуба вооружённых до зубов варанов их не радовало, да и пленники в цепях выходили за рамки приличия, отдыхающему контингенту такое вряд ли понравится. Я усмехнулся: это они ещё дохлятину в буханке не видели.
Мы прошли по длинному светлому фойе и по лесенке спустились в бар в стиле а-ля девяностых. Сам я это время не помню, ибо следить за эпохой из детской коляски не очень удобно, да и похер мне было в том возрасте на всякие стили и эпохи. Однако многочисленные сериалы регулярно возвращают народ в прошлое, рисуя его каждый на свой лад.
Столиков было штук семь. Вокруг полумрак, длинная барная стойка, непринуждённая музыка великого Морриконе — «Плач ветра», обожаю эту мелодию. На столиках лампы под свечи, в воздухе лёгкий запах лаванды. Идиллия. Бармен в белой безрукавке с бабочкой на шее молчаливо созерцал потолок.
Вход перегораживала цепочка, на которой висел золотистый шильдик с надписью: Закрыто на спецобслуживание. Перед нами цепочку сняли, пропуская в зал. Все столики были пусты, только один посетитель сидел с края стойки. Толкунов. Перед ним стоял стакан виски, в котором таяли кубики льда. Глянув на меня, он пальцем указал на кресло напротив и усталым голосом проговорил: