— А мы?
— А у нас оборонительная концепция. Да и не сами они нападают. Набирают наёмников на Земле, обещают золотые горы, а о том, что движение одностороннее, не говорят. Те подписывают контракт, а уж здесь деваться некуда, проживание надо отрабатывать… Чё-то ты слишком бледный.
— Взбледнулось.
— И лицо потное. Жара-то спала. — Гук придвинулся ближе и спросил настороженно. — Озноб не бьёт?
— Немножко.
К горлу подкатил кашель, я прикрыл рот рукой, прокашлялся.
— Комара проглотил, — попытался отшутиться.
Гук смотрел не мигая.
— Респиратор снимал?
— Нет.
— Нет?
— Правда не снимал. Это всё из-за рёбер. Болит жутко. И пульсируют. Достало уже. Мне отдых нужен, пару дней. Подождать, пока рёбра срастутся. Ровшан обещал…
— Про Ровшана забудь… Ты проверял его? — Гук завис надо мной. Лицо стало злым, как будто я украл что-то.
— Кого?
— Респиратор! Где он?
Я протянул маску. Гук осмотрел её, проверил на свет и вдруг ткнул пальцем, пронзая насквозь.
Глава 7
Остаток пути ехали молча. Гук ничего не сказал, но и без слов было понятно, что я надышался пыльцой.
Как быстро всё началось, и как быстро закончилось. Данара, я подвёл тебя, прости. Кира, солнышко… Я уничтожил себя сам, а заодно и семью. Надо было сидеть на шконке тихо, а не ползать по Загону. Шлак! Глупый, тупой!
Я посмотрел на проплывающие в дверном проёме бараки. Выпрыгнуть? Скорость небольшая, охрана следом не полезет, побоятся. Забьюсь в подвал, не сожрут пёсотвари, сам стану тварью. Рожа в гнойниках, длинный язык. Буду гонять сборщиков крапивницы. Кто-нибудь пристрелит, выкачают кровь. Шикарная перспектива.
На подъезде к крепости поезд застопорился. Состав медленно въехал под своды тоннеля. Прыгать поздно. Да и какая разница, где подыхать.
На платформе стоял Сурок. Когда мы вышли из вагона, он спросил:
— Все целы?
Я покосился на Гука. Долговязый может сдать меня и поднять статус. Я не обижусь, конец всё равно один, а он хоть немного приподнимется. Коричневая майка не вот какой большой плюс, но с чего-то начинать надо.
— Все, — ответил весёлый. — Подстрелили одного язычника, взяли семнадцать карат.
Он встряхнул колбой с нанограндами.
— Нормально, — Сурок махнул рукой. — Отправляй в Контору. А шлак по блокам.
На планшет пришло сообщение.
Поступило: 24 стата.
На счету: 0.
Долг: 26 статов.
Доступный кредит: 24 стата.
Внимание! У вас осталось пять дней, чтобы погасить долг.
Ага, скоро погашу. Кровью.
Гук ушёл вперёд. После проходной я догнал его, пошёл рядом. Когда мы свернули к жилым блокам, он повернулся ко мне.
— Я не смогу тебе помочь. Тебе никто не поможет. Даже наногранды.
— Я не прошу помощи… Странно ощущать себя живым покойником. Каково это — быть мутантом?
— Не был, не знаю.
— А сам процесс трансформации видел?
— В чате иногда ролики выкладывают, но Контора их быстро удаляет. Неприятное зрелище и мучительное. По времени длится от двух до трёх недель, кто в итоге получится: лизун, язычник — предсказать невозможно. На каком этапе меняется сознание и вообще меняется ли, тоже не понятно. На ферме есть научный отдел, они бьются над этими загадками, но как далеко зашли, неизвестно. Отчётов никто не выкладывает, — он сардонически усмехнулся. — А мутанты сами ничего не говорят.
— А может я простыл? Поэтому озноб.
— Может и простыл, — согласился Гук, хотя уверенности в голосе не было. — Два-три дня. Если кожа начнёт менять цвет, значит, не простыл.
Больше он ничего не стал говорить и прибавил шаг. Я отстал. Доплёлся кое-как до блока, упал на шконку и закрыл глаза. Обманывать себя тем, что и в самом деле простыл, смысла не было. Да и где тут простынешь? Температура комнатная, не холодно, не жарко. На улице лето. Хорошо бы приснилась Данара…
Жёсткая ладонь накрыла рот. Кто-то сел на ноги, руки придавили к нарам. В глаза ударил яркий свет фонарика. Я замычал, дёрнулся, но держали крепко. Обшарили карманы, вынули планшет. Незнакомый голос произнёс: