— Он. Забираем.
Двое подняли меня, усадили на шконку. Запястья сдавили наручники. Третий предупредил:
— Будешь орать, пришибу.
Голос всё тот же. Я кивнул: не буду орать. Да и что толку? В блоке разного рода воплей круглосуточно — не переслушаешь. На них никто внимания не обращает.
— Двигай.
— Куда?
— Прямо по проходу.
Фонарик погас, я увидел мужчину в камуфляже, из-под которого выглядывал краешек зелёной майки. Голова выбрита до блеска, тонкие седые усики.
— Никуда он не пойдёт.
Бритый повернулся на голос. К нам подходили люди, в руках бейсбольные биты. Впереди коренастый мужик, похожий на борца. Смятые в лепёшку нос, уши. Он щерился и по-бычьи нагибал голову.
Бритый развернулся к нему всем телом.
— Нюхача перебрал, Ковролин? Или не узнал меня?
Так вот он каков: Ковролин, местный глагол, любитель мальчиков, вечный недруг Костыля, от которого я схлопотал за излишнюю самоуверенность. Он единственный был без биты, но пальцы держал сложенными лодочкой. Не удивлюсь, если там вдруг обнаружится что-то вроде заточки.
— Узнал. И что?
Смелый, однако. Ни грамма не пасует перед зелёной майкой.
— Тогда должен понимать, что я не на танцы пришёл. Ты видимо забыл, я — фермер, а это — мой донор.
Он похлопал меня по плечу.
Вот в чём дело. Этот человек пришёл забрать меня на ферму. Гук всё-таки доложил в Контору. Правильно. Я всё равно конченый. Глупо отказываться от возможности повысить статус.
— Ты меня за недоумка не держи, Матрос, — сквозь зубы процедил Ковролин. — Я знаю, кто ты есть и чем занимаешься. Но у Ровшана на этот шлак свои планы. Не трогай его.
— А если трону?
— Ровшан будет недоволен. Это его земля, он здесь командует.
— Контора здесь командует!
— Ты не Контора. Ты сейчас под Дряхлого пляшешь. Чтобы взять донора, надо запрос старосте блока сделать, а с фермы сегодня запросов не было. Так что ты здесь по своей инициативе, и я имею полное право тебе кости переломать.
Бойцы за его спиной напряглись. Если они ринутся в атаку, от Матроса и его подручных останется шевелящаяся куча мяса, и тогда они сами донорами станут.
Матрос выхватил пистолет. В моделях я разбираюсь плохо, но что-то из современного, во всяком случае, не Макаров, и уж точно покруче палок. Бойцы попятились, Ковролин оскалился.
— Не шали, Матрос, волына тебя не спасёт. А за выстрелы в жилом блоке Контора с тебя по полной спросит.
Занавески на соседних нарах начали сдвигаться. Привлечённые разборкой люди выглядывали в проход, в руках замелькали планшеты. Кто-то проговорил недовольно: да угомонитесь уже, ночь на дворе! На него зашикали. Всем было интересно, чем дело кончится, и никто не подумал, что начни Матрос стрелять, пули могут полететь в них.
Бритый передёрнул затвор.
— Придётся, не придётся, какая разница? — он вдруг развернул пистолет рукоятью вперёд и протянул его глаголу. — Хочешь, тебе отдам? На!
Ковролин замешкался на секунду, потянул руку к пистолету, но тут же одёрнул и скривился в наигранной ухмылке:
— Я не дурак. Возьму, а ты в Контору стукнешь. А мне пушка в блоке по учётной категории не положена. За неё я сам донором стану.
— Не того боишься. — Матрос щёлкнул предохранителем и убрал пистолет в кобуру. — Вы, ребята, не на ту высоту планку подняли. Ровшан решил Дряхлого через этот шлак слить, — он развернулся и всадил мне кулак в рёбра.
В голове помутилось от боли. Я попытался вдохнуть, но воздух застрял где-то в гортани. Застонать тоже не получилось, только сопли из носа закапали. Или кровь. Да, кровь. Об пол разбилась полновесная капля и расползлась бурой кляксой.
— Ровшан решил, что Дряхлый раскис, проморгал брак при осмотре. Но это ложь, в тот момент он был здоров. Рёбра ему потом сломали, за хамство. Они подтвердят, — Матрос кивнул на высунувшиеся из-за занавесок рожи, и снова всадил мне по рёбрам.
Я скрючился, упал на колени и попытался укусить воздух, чтоб хоть немножко вобрать его в себя. Матрос сгрёб мои волосы в горсть, вздёрнул голову и проговорил медленно:
— А если у кого ума хватит видео снять и в Контору отправить, так в яме свободных мест много. Каждому хватит.
Огоньки камер погасли.
Продышавшись кое-как, я попытался выпрямиться, но к горлу подкатила тошнота, изо рта струйкой потекла желчь. Силы ушли, и стало похер: яма так яма, главное, быстрее. Избавится от этой боли…
Матрос махнул помощникам, те поволокли меня к выходу. Ни Ковролин, ни кто-то другой не попытались их остановить.