Нажал спуск, автомат вздрогнул, фигурка покачнулась и упала. Остальные залегли. Я нырнул за насыпь и снова пополз к воротам. Там, где я только что был, забили земляные фонтаны. Охотники ложили кучно, только я тоже не дурак, в армии служил, знаю, что на одном месте сидеть нельзя. Отполз метров на пятнадцать, встал в полный рост, дал две очереди и опять пополз.
Теперь они будут бить на упреждение. Так и есть. Пули зазвенели о рельсы. Неприятный звук. И непривычный. Когда слышишь его в фильмах, он кажется естественным и завораживающим. В жизни хочется зарыться куда-нибудь поглубже и сжаться. Но если я сожмусь, то никогда больше не услышу этот звук. Такой вот парадокс.
Дождавшись, когда выстрелы стихнут, я прильнул к насыпи, увидел поднимающихся людей, и новой очередью уложил их на землю. Побежал. До ворот не больше сотни шагов. Бронированная створка сдвинута настолько, чтобы мог пройти человек. Вот он мой финиш!
Я ввалился в ворота мокрый от пота и побрёл по туннелю на свет. Кто-то протянул бутылку воды. Я приник к горлышку и не остановился, пока не выпил половину. Остатки вылил на голову.
Глава 17
Свет софитов, камеры, мелькающие лица. Меня хлопали по плечам, о чём-то спрашивали, я что-то отвечал. В голове гудело, глаза жгло. Возникла рожа Мозгоклюя. Шоумен схватил меня за руку, завёл на эшафот, пардон, на платформу, хотя какая разница. Заиграла музыка, застучал каблучками кордебалет.
— Это новый рекорд! — добрался до меня голос положенца. — Мой зритель, этот заяц настоящий торопыга. Ха-ха! Он не стал ждать ночи, и средь бела дня вихрем промчался через пустырь — и вот он перед нами! На наших часах: семнадцать пятьдесят три по времени Загона! Это новый рекорд, прежний превышен на семь часов. Слава новому чемпиону! — он сунул мне под нос набалдашник трости. — Дон, ответь, о чём ты думаешь сейчас?
— Водка есть?
— Водка? Вы слышите? Он просит водки! Эй, кто-нибудь, принесите ему водки!
Дебилоид гламурный… Такие вещи надо держать под рукой, а не таскать их откуда-то.
Ещё пять минут Мозгоклюй нёс какую-то чушь о рекордах. Я увидел Гука. Он стоял позади массовки. Мимо прошли охотники. Одного вели под руки, остальные ковыляли самостоятельно, на меня смотрели с ненавистью.
Мисс Лизхен принесла поднос с барским набором: наполненная до краёв тонконогая рюмка и красная икра в хрустальной вазочке. Даже в такой мелочи, как банальная стопка «за победу», Мозгоклюй не смог обойтись без пафоса. Я не стал строить из себя интеллигента, опрокинул рюмку, зачерпнул пальцами икру.
Тело повело. Но не от выпитого. Я выдохся. Эти скачки по городу, перестрелки, твари, охотники отняли все силы. Устал. Мозгоклюй заговорил о новом сезоне, об изменениях в сюжете. Камеры переключились на него, меня взяли под локоть, отвели в сторону. Возле операторского фургончика усадили на скамью. Женщина в медицинском халате осмотрела меня, протёрла лицо физраствором.
— Где с пулей поцеловался?
— Поцеловался? — не понял я.
Не вдаваясь в подробности, она достала из медицинской сумки хирургическую иглу, стянула мне кожу на подбородке и начала сшивать мелкими стежками. Мозг пронзили точно такие же иглы. Я сжал зубы, напрягся, пересиливая боль, а врачиха монотонно и кропотливо протыкала меня иглой, словно я не человек, а плюшевый мишка. Судя по её работе, пуля прошла по касательной от подбородка к правой скуле, шрам получится сантиметров восемь.
— Ещё ногу посмотри. Щепкой проткнуло.
Врачиха размотала проволоку, осмотрела рану на ноге.
— Заживёт. Нагрузку не давай пару дней.
— Йодом хоть помажь.
— Помажу.
Техник, тот, который наставлял меня утром в депо, обнулил счётчик и снял браслет. Порылся в сумке, вытащил планшет.
— Держи, твой старый. А этот верни. Он урезанный, специально для зайцев.
Вихляя бёдрами, подошла мисс Лизхен.
— Контракт где?
Я протянул ассистентке бумагу. Она порвала её и спрятала обрывки в сумочку. Это походило на сокрытие улик с места преступления. К счастью, память у меня хорошая, и первый пункт договора горел в моём мозгу неоновой рекламой.
— Уважаемая, по контракту вы со своим лысым клоуном должны мне три тысячи статов.
— Уже перечислили.
— А за победу?
— За победу тебе всеобщий почёт и слава.
— На славу хлеба не купишь.
— Зато коричневую майку можешь носить не стесняясь. Поздравляю с повышением статуса, — фыркнула она и повихляла назад к платформе.