— Если и нашёл, то чё?
— Да мне всё равно. У меня правило: в чужие дела не лезть. А вот если Контора заинтересуется, где ты шмот свой подобрал, она весь путь твой отследит и проверит. Или допросит с пристрастием.
— Мёрзлый тоже допросом грозил.
— Когда Мёрзлый спрашивает, нужно отвечать без утайки.
Гук свернул к жилым блокам.
— Куда мы? — спросил я.
— А ты как думаешь? Время седьмой час. Приведём себя в порядок, поужинаем. Но для начала поставим тебя на учёт. Это позволит тебе получать особые предложения по сотрудничеству. Поступают они не часто, но оплата за них намного выше. Для некоторых это основной способ выживания.
— Знаешь, я уже получил одно. Даже два. И оба кровавые.
— Ты про группу Тощего?
— Именно.
— У тебя такой взгляд, как будто ты недоволен.
— А чему радоваться? За два дня я убил четверых. Человек! Ты хоть представляешь… Хотя ты, конечно, представляешь. Но всё равно — четверо. Это не считая складов и потом на пустыре. Там я только видел, что падают, а убил или ранил…
Гук смотрел на меня совершенно спокойно.
— Привыкай, по-другому жить ты уже не будешь.
— Жил как-то раньше.
— Это раньше и там. А сейчас ты здесь.
— И как быть?
— Для начала зарегистрируем твоё оружие.
— Не думал, что тут можно иметь личное оружие.
— Загон не тюрьма, можешь иметь хоть танк, главное, зарегистрируй его в арсенале, чтобы Контора знала, что он есть и что при необходимости она может отправить тебе предложение по стандартному или особому сотрудничеству.
Как-то странно, что он свёл разговор к танку. Знает что-то? Или случайность?
— А если я не захочу сотрудничать с Конторой на своём танке?
— Его реквизируют. Но тебе за него заплатят. Всё честно.
Не доходя до первого жилого блока, мы свернули в тёмный закуток. Раньше я не обращал на него внимания. К стене была привинчена табличка: «Арсенал. Выдача оружия и боеприпасов». Над массивной бронированной заслонкой висела тусклая лампочка. Гук надавил кнопку звонка, мигнул глазок видеокамеры, заслонка отъехал. Мы шагнули внутрь и упёрлись в решётку. Решётка была сплошная, ни единого намёка на дверь, только узкое окно выдачи и длинный прилавок за ним. Толстые прутья прочно вмурованы в бетон, вырвать их можно разве что хорошим зарядом тротила, да и то не факт. По другую сторону сидела пожилая женщина в очках и работала за ноутбуком.
— Мария Петровна…
— Минуту, Гук.
Освещение не блистало, но за спиной женщины я разглядел два ряда оружейных стоек с автоматами, винтовками и сложенные в штабеля армейские ящики. Всё это уходило вглубь помещения в полумрак. На дорожке между рядами стоял ручной погрузчик, возле него на табурете сидел охранник с укороченным калашом на коленях и в бронике.
С безопасностью всё было в порядке.
— Давай, Гук. Что у тебя?
Женщина оторвалась от ноутбука.
Долговязый выложил на прилавок винтовку. Женщина осмотрела всё с видом знатока, открыла затвор.
— Расход?
— Четыре.
Гук сделал четыре выстрела. Вряд ли он промахнулся. Но на складах я видел только три трупа, тот, что остался подыхать у стены, точно мой. Значит, ещё одного охотника он подстрелил на пустыре.
— Хорошо. Руку давай.
Гук сунул в окно левую руку запястьем вверх, женщина отсканировала штрих-код и глянула на меня.
— У тебя что?
Я положил на прилавок автомат и подсумок.
Женщина взяла эмпэшку, отсоединила магазин, снова вставила, надавила спуск и благосклонно кивнула в ответ на сухой щелчок бойка. Открыла подсумок, осмотрела.
— Пусто? — в голосе прозвучали нотки разочарования.
Я развёл руками.
— Пришлось всё потратить.
— Учись стрелять, — назидательно сказала она. — Оружие личное?
— Личное, — подтвердил я.
— Хорошо, — она вернулась к ноутбуку. — Имя, номер?
— Дон, номер двести сорок, сто двадцать семь, сто восемьдесят восемь, СЗ. Кстати, что означают эти буквы — СЗ?
— Собственность Загона, — не поднимая головы, ответила Мария Петровна. — Их можно не называть.
Собственность Загона… Я — собственность Загона.
Звучит неприятно, аж коробит. Как будто: здравствуйте, отныне вы наш раб и мы будем делать с вами всё, что пожелаем. Захотим — нагнём, захотим — распнём. А ещё мы дадим вам цветастую маечку, и если будете вести себя хорошо, то дадим другую маечку, и возможно, вы сами сможете заиметь раба. Или поиметь. Но это мечты, потому что иметь здесь могут только тебя… Я и раньше это подозревал, но когда вот так открыто сообщают о таком… Очень неприятно. Понятно, почему Коптич так гордился тем, что он дикарь. Свободный человек! Вот только жизнь закончил как стопроцентный загонщик.