— Ты… — от неё сильно пахло гвоздикой, а язык и зубы покрывал зелёный налёт, как будто только что съела лист крапивницы. — Ты убил брата Бачиа.
— Вы напали, мы защищались, — прохрипел я. — На войне умирают не только враги.
Я сказал это без какой-либо надежды на понимание, тем более что они людоеды, а это такие ребята, которые кулинарные вкусы ставят выше всех прочих. Но самое интересное, эта миссионерка не фонтанировала эмоциями. Никакими. Не смотря на злость во взгляде, ей было похер. Ей просто был нужен крайний, тот, на ком она должна показать всю степень своей горечи по убиенным соратникам. И сейчас она этого крайнего выбирала. Поскребла ножичком мою шею, оставив на ней несколько царапин, и перешла к Рыжику.
— Ты убил брата Сизого.
Рыжик не стал оправдываться; опустил голову и стоял, закрыв глаза и ожидая своей участи. С губ по-прежнему стекала кровавая слюна. Здорово его отделали.
Ремонтникам лысая стерва не сказала ничего. Посмотрела каждому в глаза, потом повернулась к своим. Те ждали приговора. Вот у них с эмоциями всё было нормально. Некоторые даже подрагивали от предвкушения казни. Один с вилами подался ко мне. Я замер. Сердце застучало так, что в такт ему конвульсиями завибрировало горло. И руки. А ноги онемели, я едва держался, чтобы не упасть.
Миссионерка развернулась и широким взмахом снесла Рыжику голову. Та поскакала по асфальту как мячик, а тело, простояв долю секунды, повалилось на дорогу.
Меня стошнило. Изо рта полилась желчь с кусками не переваренного обеда. Я присел на корточки, склонился к земле.
— Готфрид, брат мой, — услышал я голос сектантки, — сожги тела наших погибших братьев. Тризну по ним мы справим, когда вернёмся в миссию.
— Времени на достойные похороны нет, сестра Урса.
— Тогда пусть их похоронами займутся изменённые. Уходим отсюда.
Нас поставили в затылок друг к другу, просунули жердь между ног и скотчем примотали к ней руки. Мне досталось место замыкающего, и мне же прилетел удар прикладом меж лопаток.
— Пошли! — гаркнул здоровяк с электрокабелем.
Краем глаза я успел заметить, как брат Готфрид снимает с Рыжика берцы, потом брюки. С одёжкой у сектантов были проблемы. Большинство выглядели как бомжи со свалки; только плащи, пусть и грубой выделки, смотрелись солидно, по-революционному. Наташка Куманцева, думаю, не отказалась бы от такого.