Когда дело дошло до махов ногами, я услышала за спиной шаги, а потом изумленный голос Акулины:
- Матерь Божья… Барышня, пляшете, что ли? А где вы такие портки взяли?
Я приняла упор присев, после чего прыжком приняла упор лежа и прогнулась, глядя на девушку, которая таращилась на меня, держа в руке тряпку.
- Где взяла, там уже нет.
- Что это за выкрутасы у вас? – Акулина наблюдала за мной, приподняв свои бровки-запятые. – Скорчило поди от таких-то тюфяков?
- Разминка это. Раз-мин-ка. Чтобы бодрость в теле была и здоровье, - я прыжком приняла исходное положение. – Поняла?
- А-а-а-а… Мы-то, недалекие, думали, чтобы здоровье было, нужно кушать хорошо… - девушка прищурилась, когда я легла на пол и, подняв согнутые в коленях ноги, взялась выполнять движения, имитирующие езду на велосипеде. – Девка должна быть кругла да лицом красна ... А тут вона чё… Барышня, вы бы на людях бодрости свои не показывали, не ровён час, в желтый дом заберут. Что мы без вас делать станем?
- Собирайся, на рынок пойдем, - я прошлась медленным шагом по комнате, потряхивая ногами. – И Селивану скажи, чтобы собирался.
Девушка кивнула и моментально исчезла, но через минуту в дверном проеме показалась ее голова.
- Вы в портках пойдете? Али платье вам принесть?
Я швырнула в нее башмак, но Акулина оказалась проворнее. Она увернулась, подхватила юбки и была такова.
Обмывшись прохладной водой, я надела платье, после чего зашла к Прасковье.
- Если бы вы знали, как мне хочется помочь вам, - посетовала она, тяжело вздыхая. – Сил уже нет! Как бревно, ей-Богу!
- Придет время, и ты встанешь. Нужно набраться терпения, - пообещала я ей. – Мы на рынок, так что вы с Танечкой на хозяйстве. Сегодня я куплю девочке колыбель, потому что ей нужно спать отдельно.
- Да… Елена Федоровна, - перед тем как назвать меня именем своей хозяйки, женщина немного замялась. – Стану звать вас так, иначе путаться начну. Так вот, что я хочу сказать… Боязно мне, что девочку придавлю во сне. Танечка такая маленькая, а во мне веса шесть пудов. Это правильно, что вы решили колыбель купить, Елена Федоровна.
А рынок гудел, как пчелиный улей. Оставив Селивана сторожить телегу, мы с Акулиной окунулись в торговые ряды, от которых шли самые разнообразные запахи. Рыбные, молочные, грибные!
Здесь стояли возы с хлебом, между которыми ходили продавцы пирожков, саек и остальной выпечки. Чуть поодаль находились садки с живыми стерлядями и осетрами. А в нескольких метрах огромные корзины с грибами распространяли ароматы леса.
Так как делать запасы было проблематично, я решила, что сделаю упор на продукты, которые хранятся и без холодильника. Картофель, лук, свёкла, морковь, масло подсолнечное, масло сливочное топленое, крупы, мука. Плюс ко всему, сахар, соль и, конечно же, чай.
Кроме этого мы купили яйца, соленое сало, большую утку и кринку сметаны.
Тяжелое в телегу таскали носильщики под присмотром Акулины, а мелочь я могла донести и сама. Когда все припасы были уложены, Селиван пошел на рынок и через полчаса вернулся с простой, но добротной напольной колыбелью. Ну вот, теперь все.
Вернувшись домой, я оставила слуг разгружать телегу, а сама быстренько переоделась в свое самое старое платье и пошла в парикмахерскую. Возле входа меня встретил Прошка и доложил:
- Тимофей Яковлевич уехали!
- Куда это? – я подергала дверь, но она оказалась запертой.
- Не знаю! Сказал, что вернутся поздно! – мальчишка подошел ближе и заглянул мне в глаза. – А что на обед у вас, Елена Федоровна?
- Приходи, узнаешь! – я взъерошила его и без того растрепанные волосы. – А ну-ка, проведи меня через другие двери.
- Зачем это?! – испугался Прошка. – Хотите опять щи спереть?
- Нет! – засмеялась я. – Помочь хочу дядюшке.
- Помочь? – он шмыгнул носом. – А как?
Я наклонилась и зашептала ему на ухо, рассказывая о своих планах.
- Тимофей Яковлевич обрадуется, наверное… - неуверенно произнес Прошка, а потом хитро поинтересовался: - А меня в помощники возьмете?
- Куда же я без тебя?!
Мальчик повел меня через заросли крапивы, росшие вокруг парикмахерской, ловко избегая ее жгучих «поцелуев». Вскоре мы оказались у открытой двери, возле которой сидел худой пес на цепи. У него выпирали ребра, живот высох так, что вместо него образовалась впадина. Одно ухо животного висело тряпочкой, а другое пока еще стояло.
- Господи, а это что?! – я взглянула в его глаза, полные безнадёги. – Прошка, что с собакой?!
- Да что ж… Елена Федоровна… Али сами не видите? – мальчик присел рядом с псом и прижался к нему. – Дядюшка ваш ежели даст Тузу корочку, и то хорошо… Я делюсь с ним, да разве много могу дать? Сам живу как попрошайка.