Он захотел взять её, словно птичку, в свои большие ковшеобразные руки и тихонько поговорить. А она будет молчать. Но, вытирая пот, внезапно набежавший на лоб, он вновь наткнулся на впадину и только в самый последний момент удержался, а то бы рухнул на дверь, задыхаясь от крика, ввалился в чужую комнату! Он приложил руку ко лбу, пытаясь скрыть зияющую пустоту. И ему стало страшно, он ни за что не хотел опускать ладонь. Всё изменилось. Только что он боялся ввалиться в комнату, а теперь испугался, что нечто ужасное, тайное, личное может вырваться из-за этой двери и захлестнуть его.
Свободной рукой он ещё раз царапнул по панели, словно стирая въевшуюся пыль.
— Мисс Фремвелл?
Он немного отступил, пытаясь определить, сколько ламп зажжено у неё в комнате. Ведь свет от них может ударить ему в лицо в тот момент, когда она распахнёт дверь, отбросить его руку и обнажить зияющую рану. И тогда она будет внимательно, как в замочную скважину, смотреть в неё, разглядывая его жизнь.
Сквозь щель под дверью пробивался тусклый свет одной лампы.
Он сжал пальцы в кулак и трижды опустил его на дверь мисс Фремвелл.
Створка распахнулась и медленно отошла вбок.
Позже, сидя на веранде, в лихорадочном бесчувствии переставляя ноги, потея, он попытался набраться храбрости и завести разговор о женитьбе. Когда луна поднялась в полный рост, дыра на его голове стала выглядеть как тень от листа. Если он постарается держаться к ней в профиль, то кратер и вовсе не будет заметен: он растворится в черноте обратной стороны его лица. Но, повернувшись боком, Эндрю Лемон понял, что половина его словарного запаса бесследно испарилась, а сам он превратился в какой-то пень.
— Мисс Фремвелл, — выдавил из себя Эндрю Лемон.
— Да? — Она смотрела сквозь него.
— Мисс Наоми, я думаю, что до последнего времени вы меня совсем не замечали.
Она ждала. Он продолжил:
— Но я-то вас видел. Дело в том, что, ну-у, сейчас я должен наконец сказать вам всё до конца. Мы с вами сидим здесь, на этом крыльце, в течение последних нескольких месяцев. Я хочу сказать, что теперь мы знаем друг друга довольно неплохо. Конечно, вы на целых пятнадцать лет моложе, но я хотел бы спросить: что вы скажете, если мы объявим о нашей помолвке?
— Спасибо вам большое, мистер Лемон, — сказала она быстро и вежливо. — Но я…
— О, понимаю! Я понимаю! Это всё из-за моей головы, всё из-за этой проклятой штуки!
Она посмотрела на его профиль в неверном свете луны.
— Нет, мистер Лемон, я бы так не сказала, то есть я бы сказала, что это здесь вовсе ни при чём. Я, разумеется, не слепая, но вряд ли это может стать действительной помехой. Моя подруга, очень близкая, кстати, вышла замуж за человека с деревянной ногой. Так после она рассказывала мне, что некоторое время вообще об этом не подозревала.
— Всё из-за этой проклятущей дыры! — горько воскликнул мистер Лемон. Он вытащил плитку прессованного табака, прикинул, удобно ли будет куснуть разочек, передумал и убрал её в карман. Руки его сжались в кулаки, и он уныло уставился на них, словно на две каменных глыбы. — Ну что же, я расскажу вам об этом всё, мисс Наоми. Я расскажу, как всё произошло.
— Если не хочется — тогда лучше не надо.
— Когда-то я был женат, мисс Наоми. Я был женат, чёрт побери! И вот в один прекрасный день моя жёнушка взяла молоток и просто-напросто ударила меня прямо по лбу!
Мисс Фремвелл задохнулась. Словно тот давний удар настиг её сейчас.
Мистер Лемон рубанул кулаком тёплый вечерний воздух.
— Да, мэм, она стукнула меня прямо в лоб, вот так. И мир взорвался, уверяю вас! Всё обрушилось; так здание обращается в руины. Один-единственный ударчик похоронил меня! Что боль? Это не поддаётся описанию!
Мисс Фремвелл углубилась в себя. Она закрыла глаза и принялась размышлять, покусывая губы. Затем сказала:
— Бедный, бедный мистер Лемон.
— Она сделала это так спокойно, — в смятении произнёс мистер Лемон. — Она просто встала надо мной, когда я лежал на кушетке, было два часа пополудни, вторник, и сказала: «Эндрю, проснись!» Я открыл глаза, посмотрел на неё, и всё, и она ударила меня молотком. О Боже!
— Но почему? — спросила мисс Фремвелл.
— Да просто так, действительно: просто так. Ох, до чего же невыносимая была женщина!
— Но почему ей взбрело в голову сделать это?
— Я же говорю вам: просто так.
— Она что, была сумасшедшей?
— Вполне возможно. О да, даже наверняка.
— И вы подали на неё в суд?
— Да нет, не стал. В конце концов, она же не соображала, что делает.
— Вы потеряли сознание?