- А где нарисован Волк, - комната для мальчиков? - Не удержалась Кира. Ее насмешила эта детская картинка. Она подумала, что у декоратора было своеобразное чувство юмора, которое наверняка не оценили жильцы этого роскошного особняка.
Анне остановилась, удивленно посмотрела на Киру, вздернула тонкие брови, губы ее шевельнулись, будто она хотела что-то сказать, но передумала. Молча, толкнув дверь в комнату для прислуги, подождала, пока Кира не зайдет, холодно процедила сквозь зубы: "У вас полчаса".
Кира села на диван, огляделась. Обстановка была безлика, и ничего не говорила о хозяйках: две кровати, застланные покрывалом, тумбочки, шкаф для одежды, телевизор и маленький столик рядом с диваном. Единственными вещами, которые указывали на то, что здесь живут женщины, были медвежонок Панда в курточке из китайского шелка с нарисованными бабочками, и три подушки, вышитые крестиком. Сбросив туфли, Кира легла, подложив под голову подушку, на которой цвели алые маки. В комнате было тихо, только по стеклу окна с шелестом стекали струи дождя. Она закрыла глаза, и, неожиданно для себя, заснула. Очнулась от стука: в проеме двери стояла Анне.
- Работать!
Голос женщины, словно удар бича, - хлесток, пронзителен. Кира еще под впечатлением сна, она проводит по лицу ладонями, чуть массирует скулы, встает и следует за Анне. Они идут по коридору, доски чуть поскрипывают при каждом шаге. Кира немного удивлена, Саакович с гордостью хвастался, какой у него дома ламинат, как все блестит, какое все новое, по европейскому стандарту... А тут: на полу старые дубовые доски, совсем как у нее дома. И стены... Она даже провела рукой: шершавые, неровные, цвета светлой морской гальки. Ни ковров, ни хрусталя. Они поднялись на второй этаж, пошли вдоль коридора. Здесь была та же грубая штукатурка на стенах, дубовый пол и балки на потолке, подсвеченные спрятанными в них светильниками. Выйдя на небольшой балкон, по бокам которого вниз уходили анфилады лестниц, Кира остановилась, глядя сверху на гостиную. Стекло, металл, грубая штукатурка, камень, яркие светильники, скрытые в балках потолка, витражные стекла огромного в два этажа окна - соединение, казалось, несоединимого - создавали удивительный эффект старинного замка и современного здания одновременно. В углу гостиной она увидела кабинетный рояль на невысоком возвышении. Среди столиков сновали уже знакомые ей официанты, разнося напитки. За одним из столиков - Жорж, и рядом с ним... Теперь Кира хорошо видит ее. Она чуть располнела и от этого стала еще красивей. Голые холеные плечи, полная грудь в глубоком вырезе узкого платья и ноги... Эти ноги, которые не давали покоя учителям.
"Елагина! Может, тебе вообще не стоит носить юбку?" Лена демонстративно кладет ногу на ногу, короткая юбка задирается, бесстыдно показывая бедра.
- Может, и не стоит.
- Выйди из класса, и возвращайся с родителями!
- С удовольствием!"
Словно почувствовав взгляд, Лена поднимает голову. Кира не может понять выражения ее глаз, слишком далеко. Она спускается по лестнице, в голове пульсирует мысль, что это не может быть правдой, что это не Ленка, что это другая женщина сидит рядом с охранником Качевского в этом облегающем откровенном платье. Кира подходит к столику. Лена спокойно отражает ее взгляд, только слабый румянец пробивается на скулах. Она спокойна и бесстрастна.
- Здравствуй, - голос Киры звенит словно жесть на ветру.
- Здравствуй.
Ответ сухой, невыразительный, как и взгляд, которым Лена смотрит на нее.
- Костя здесь? - Кира задает вопрос, но почему-то в глубине души, уже знает ответ.
- Нет... - пауза. - Потом равнодушно - скучающе. - Ты стала странная.
- Странная?.. Помнишь Сеню Махера? Вот уж кто был странным. Очки, как линзы от микроскопа. Вечно засыпал на уроках.
- Да... Помню. Но что стало с тобой? Эта голова...
- А что голова... На востоке, когда у женщины умирает муж, она состригает волосы... Так и я сбрила, покончив со старой жизнью.
- Так было плохо?
- Тебе, какое дело? - бросает Кира, отворачивается. Она ненавидит эту женщину, ненавидит ее полные плечи, белую кожу и скучающе сытый взгляд.
В гостиной вновь прибывшие гости рассаживаются за столики, мужчины в смокингах, больше похожие на официантов, чем сами официанты в своих черных костюмах, дамы - сверкая бриллиантами на молодых или сморщенных, как у ящериц - шеях. Игнорируя любопытные взгляды, Кира проходит к роялю, садится. Внезапно по залу пробежала возбужденная волна. Все гости поднялись, раздались аплодисменты, прерываемые возгласами. Качевский, в смокинге, высокий, моложавый. Улыбаясь и раскланиваясь, проходит к столику, стоящему в центре зала, подняв руки, призывает к тишине.
- Дорогие друзья! Рад приветствовать вас в моем скромном жилище! Развлекайтесь, отдыхайте! Только убедительная просьба! - Он сделал паузу. Гости настороженно замерли. - Водку и мартини, взбалтывать, но не смешивать!- Смех волной колыхнулся по залу, гости оживленно зашевелились.
- И еще! - Чуть повысил голос Качевский.- Как вы уже заметили, у входа на столе игрушки. Это из городского Детского дома, дети сделали эти игрушки своими руками. Думаю, никто не откажется помочь. Деньги с аукциона пойдут на благотворительные цели. Прошу, господа! - Он сделал приглашающий жест, сидящие в зале развернулись к столу, у которого уже стояла Елена.
- Господа! Лот номер один: зайчик с розовым бантиком! Начальная цена сто долларов! - она жеманно улыбнулась и стукнула молоточком по медной тарелочке.
- Сто один доллар! - Женщина в зеленом платье с изумрудным колье на длинной морщинистой шее, подняла руку.
- Сто десять! - Перебил мужчина с выпирающим из-под смокинга большим животом.