Первым возвратился Годуля.
— Все в порядке, — сказал он. В операции может участвовать более сорока человек.
Это говорило о том, что местное командование Гвардии Людовой проделало большую организационную работу. В ожидании секретаря комитета ППР мы разговорились о наших заданиях. Годуля предложил перейти к более активным и решительным действиям против гитлеровцев.
— Мы могли бы напасть на какой-нибудь пост полиции и захватить оружие. Ведь оно нам очень пригодится, — говорил он.
Наконец возвратился Рачиньский.
— Обошел весь вокзал в Кальварьи, — начал он свой рассказ. — Наблюдал за проходящими поездами. Все больше товарные составы с крытыми вагонами. Но нет данных о том, в какое время они проходят.
— А что в Кальварьи-Зебжидовской? — спросил Га-дуля.
— Там кое-что есть. На запасных путях стоят десятка полтора крытых вагонов. Их охраняют двое железнодорожных полицейских. Что в них — не знаю. Как нарочно, не встретил ни одного знакомого железнодорожника. Думаю пойти туда еще раз после смены.
— Черт возьми, время летит, а мы еще ничего не знаем, — нервничал Годуля.
Вскоре Рачиньский снова пошел на станцию. На этот раз он пробыл там недолго.
Удалось узнать, что из Бельска подойдет остальная часть вагонов. Их прицепят к уже стоящим на станции. Скомплектованный состав должен пойти на Восток. В тех вагонах, что стоят, боеприпасы и продовольствие.
Это было 24 февраля, накануне операции. Я вновь и вновь, в который уже раз, продумывал план действий, учитывая опыт отдельных ударных групп. Операция была рассчитана не только на военный успех, но и на психологический эффект. Одновременный удар в нескольких местах…
Больше всего я опасался за Рыбную. Местечко это находилось на большом удалении от железнодорожной линии Краков — Катовице. К тому же мне не давала покоя запальчивость Касперкевича. Он мог броситься на врага с голыми руками. Поэтому я решил заглянуть туда еще раз и проверить все на месте.
Краковский железнодорожный узел в огне
Настал день операции. Утром я покинул Кальварью и поторопился в Рыбную.
Янек был еще дома. Он вместе с Метеком Коником из Чулува обсуждал способы выполнения задания. Я предпочел не ущемлять их самолюбия и поэтому не сказал, с какой целью возвратился.
У ребят было два варианта. Первый заключался в откручивании рельсов. Но они больше склонялись ко второму. Изучая местность, они заметили возле Забежува куски рельсов различной длины. Это навело их на мысль положить эти куски между стрелками.
— Идея с рельсами — неплохая, — заметил я. — Однако имеет смысл взять с собой инструменты для откручивания гаек. Всякое ведь может случиться…
Ребята согласились со мной. Решили взять с собой все необходимые инструменты и в случае, если куски рельсов положить не удастся, отойти на несколько километров и открутить рельсы на железнодорожном полотне.
На землю опустилась холодная темная ночь. Ребята отправились в путь. Они шли, увязая в грязи. Вскоре скрылись из виду. Кроме Петра, никто не знал, куда отправился Янек. Мы с ним закручивали махорку и курили цигарку за цигаркой. Старик стал с волнением рассказывать о своем прошлом. Однако мысли его то и дело возвращались к ушедшим ребятам — он каждую минуту задерживал дыхание и к чему-то прислушивался. Время шло медленно. Когда прошло несколько часов, Петр не выдержал и начал гадать вслух:
— Как там наши ребята? Где они теперь могут быть?..
Мы так и не смогли сомкнуть глаз. Мыслями я был с ребятами. Через окно уже пробивался утренний рассвет. Было шесть часов утра, когда мы услышали условный стук в дверь. Петр бросился открывать.
На пороге стояли Янек и Метек. Глаза старика засветились радостью.
— Почему, дьяволы, так долго пропадали? — заворчал он в свои длинные усы.
— А куда спешить?
Старика возмутил такой ответ.
— Мы с товарищем Михалом волновались. Никак не могли дождаться. Ноги, что ли, завязли у вас в грязи?
Ребята протопали за ночь по пересеченной местности туда и обратно в общей сложности более тридцати километров.
— Эшелон мы решили пустить под откос на линии возле Забежува, — начал Янек. — Взяли со склада несколько коротких рельсов и пошли к стрелкам. Ночь была такая темная, что мы с трудом видели, что делается вокруг. Я выставил боевое охранение, и мы приступили к работе. Куски рельсов хорошо подходили, и мы разложили их так, что поезд должен был обязательно наскочить на них. На путях царила мертвая тишина. Мы старались все делать бесшумно. Когда работа была закончена, я приказал всем отойти на некоторое расстояние в поле и там укрыться в кустах. Ждать пришлось недолго. Состав вырос словно из-под земли. В ту же минуту раздался сильный грохот. Я видел, как повалился паровоз, а вагоны один за другим стали слетать с рельсов.