Касперкевич и Коник заканчивали формирование первого отделения партизанского отряда. Они раздобыли порох и различные приспособления для приготовления в полевых условиях патронов для двустволок, приводили в порядок револьверы.
Биржа труда в огне
Уже давно мы с Годулей и Рачиньским подумывали о поджоге биржи труда в Кальварьи. Нам было известно, что фашисты подготовили списки молодых людей для вывоза в Германию. Годуля и Рачиньский не давали мне покоя:
— Нужно напасть на биржу труда. Сжечь бумаги. Потом будет поздно!
— А что будет с отходом партизанского отряда в леса? — спрашивал я в ответ.
— Будем готовить отряд и одновременно займемся биржей, — отвечали они.
Рядом с биржей располагался гараж, где стоял легковой автомобиль гитлеровцев. Там же находились легковоспламеняющиеся материалы — бензин, олифа в бочках и старая деревянная мебель. Перебрав самые различные проекты, мы пришли к выводу, что лучше всего поджечь биржу с помощью запального устройства. Такое устройство у нас было. Сделал его наш химик, Владислав Бохонек из Велички.
В здании биржи труда, жили ее начальник с семьей и несколько гитлеровцев. По двору биржи бегали две собаки. Поэтому мы решили провести операцию ночью, когда гитлеровцы будут спать.
Участники налета — Годуля и Рачиньский. Это гарантировало строгую конспирацию и бо́льшую безопасность. В случае чего легче будет уйти.
Годуля и Рачиньский запаслись костями для собак, взяли запалы и глубокой ночью пошли к бирже. Ночь была темная, тихая. До биржи Годуля и Рачиньский дошли боковыми уличками. Когда они уже были на месте, собаки почуяли чужих — и в ночной тишине раздался громкий лай. Собаки беспокойно забегали по двору. Как мы узнали позже, это были обыкновенные дворняжки, а не специально выдрессированные волкодавы. Поэтому наш план с «подкупом» собак удался. К счастью, лай собак не разбудил гитлеровцев. Рачиньский поспешно бросил им кости, и они тотчас же смолкли.
Годуля тем временем подполз к гаражу и засунул запал через щель под самые ворота. Пока Годуля манипулировал у ворот гаража, стараясь как можно лучше уложить запал, Рачиньский наблюдал за обстановкой.
Минуло два часа пополуночи. Годуля и Рачиньский отошли за стену здания и стали ждать. Вскоре они увидели вырвавшееся из щели ворот гаража пламя. Этого было достаточно — огонь распространялся с молниеносной быстротой. Через минуту над гаражом поднялась туча дыма. Высоко над крышей здания заплясали языки огня.
Среди гитлеровцев поднялась паника. Они начали выпрыгивать из окон. Приехала городская пожарная команда. Однако все попытки погасить огонь оказались тщетными — все здание биржи уже было охвачено пламенем. Через три часа биржа сгорела дотла, а вместе с ней — документы и списки людей, обреченных на вывоз в Германию.
Операция удалась. Гитлеровцы решили заняться расследованием причин пожара. Была даже создана специальная комиссия, которая, однако, констатировала, что огонь возник в результате короткого замыкания электрической сети.
Отряд выступает
Подготовка к выходу отряда в леса близилась к концу. Касперкевич доложил о готовности своего отделения. Оно состояло из пяти человек. Свое явно недостаточное вооружение ребята должны были пополнить оружием врага. Иного решения проблемы мы не видели. Отделение располагало только небольшим запасом продовольствия лекарств и боеприпасов.
Второе отделение сформировал начальник штаба Очкось. Состояло оно из шести человек. Пять были из Чернихува, один — из Кальварьи. И это отделение было вооружено явно недостаточно — имело только три двустволки и столько же пистолетов при небольшом количестве боеприпасов.
Наш первый отряд насчитывал, таким образом, всего одиннадцать бойцов, но в последний момент, уже почти перед самым выходом, численность его личного состава увеличилась до тринадцати человек. В состав отряда вошли еще два товарища, которых в наши места направил из Варшавы ЦК ППР, — Юзеф Шумиляс (кличка — Француз. Шахтер, коммунист. Реэмигрант из Франции. 15 мая 1943 года погиб в бою с гитлеровцами) и Володя, комсомолец из-под Москвы. Мы так его и называли. Я никогда не спрашивал его фамилии. Володя, будучи военнопленным, бежал с каторжных работ. Мне нравился этот смелый парень, его симпатичное лицо, открытый взгляд.