— Кто там? — послышался в этот момент чей-то голос.
— Откройте дверь, — услышали мы русские слова.
Слива зашумел ключом, и в дверях показались советские солдаты с автоматами в руках.
— Немцев здесь нет?
— Нет. Одни поляки да дети малые, — ответил я по-русски.
Вошли два солдата. Осветили подвал фонариками, посмотрели на нас, потом извинились и вышли, приказав закрыть двери и пока не выходить. Люди стали взволнованно говорить друг с другом.
На рассвете мы ушли из подвала. Сорвали с окон затемнение. Люди приветствовали друг друга, обнимались, плача от радости. Только женщины с детьми еще оставались в подвале. Со стороны города доносились пулеметные очереди.
Через Броновице проходили части Красной Армии. Около полудня несколькими колоннами двинулись танки. Мы с Валей смотрели на стальных колоссов с радостным чувством.
— Шаповалов должен быть где-то здесь. Думаю, он еще придет к нам, если сможет, — предположила Валя. — Интересно, уцелел Краков или нет?
— Конечно уцелел. Ведь ни одна мина не взорвалась. Мы не слышали ни одного сильного взрыва в центре города. Посмотри, Вавель, — я показал на вырисовывавшиеся вдали контуры замка.
Мы смотрели на город. Думали о пережитом. И вот мы дождались этой минуты…
В Броновице мы задержались на несколько дней, чтобы прийти в себя. Нас навестили Прысак и Владек Бохенек с женами. Прысак вытащил из кармана небольшой сверток. Когда он развернул бумагу, я увидел… кусок кабеля с медными обрывками проводов.
— Это тот, за которым мы так следили. Его перерезали, наверное, советские солдаты.
— А как все это произошло? — спросил я.
— Не знаю.
Разговор все время шел о последнем дне оккупации, бегстве гитлеровцев. Говорить о чем-то другом мы просто не могли. Наш «окружной» химик Владек и его жена подробно рассказали нам, как метким артиллерийским огнем и бомбами с самолетов были разбиты разведанные нами базы и объекты в Величке и ее окрестностях.
Вскоре мы взялись за дело. Занялись организацией милиции, подготовкой помещений для воеводского и городского комитетов ППР. Однажды, когда я сидел дома и занимался делами, двери открылись… и я увидел Алексея Шаповалова.
— Алексей!
— Михал!
Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Не верили, что снова встретились. Потом Алексей стал рассказывать об уничтожении кабеля.
Лейтенанту удалось быстро установить связь с головными частями Красной Армии, которые двигались с запада. Командиры этих частей хорошо знали рельеф местности, расположение форта, куда подходил кабель. Красноармейцы сначала подкопали провод в поле в нескольких местах и в трех перерезали его.
Немцы рассчитывали на фронтальный удар с востока и выжидали удобный момент, не зная, что тайна кабеля раскрыта. Перерезав кабель, штурмовая группа советских солдат осторожно подошла к форту, где в подвалах находился обслуживающий персонал, получивший приказ по соответствующему сигналу включить ток и произвести взрыв. Они атаковали застигнутых врасплох гитлеровцев. Битва за город была выиграна. В ней участвовали бойцы Армий Людовой, члены Польской рабочей партии и беспартийные патриоты. Они одержали победу с помощью советских солдат в серых шинелях.
Глаза Алексея смеялись…
Что же произошло с Шаповаловым? Обращаюсь к его воспоминаниям.
«12 января 1945 года в 7.00 встречаюсь с Гартманом в Кшешовице. Он поздравляет меня «с праздником». Оказывается, я ничего не знаю. Спрашиваю, с каким праздником?
— Ваши войска, — говорит он, — после мощной артиллерийской подготовки быстро приближаются к Кракову. Мы отодвигаем линию обороны наших войск дальше на запад. Скоро встретишься со своими, — добавил он и тут же спросил: — Что делать дальше?
— Работать, работать…
Немцы в Тенчинеке ликвидируют свои артиллерийские склады. 15 января я еду в Краков. Там паника. Немцы эвакуируют свои учреждения и штабы. Перебрасывают на фронт власовцев и других предателей. С документами немецкого абвера и пистолетом в кармане, выданным мне немцами, я стоял на улицах Кракова, думал о возмездии. Наступил решающий момент. Тому, что немцы бежали, в какой-то мере способствовали мои усилия и усилия моих польских товарищей — Юзефа Зайонца, Валерии Зайонц, Мечислава Кавы, Янины Очкось и многих других польских патриотов.
Получаю приказ уходить вместе с немцами на запад. Снова отправляюсь в неизвестное. Наши войска продвигаются так быстро, что уже 20 января 1945 года я оказываюсь в тылу у своих, в зоне действий 135-й стрелковой дивизии.
Товарищи сообщают мне приятную весть. Краков уцелел. Красная Армия не допустила уничтожения древней столицы польского государства. Штаб Конева, используя нашу информацию, сделал все для спасения этого чудесного города.