Все происходит словно в каком-то сне, так суматошно и нелепо. Все ошеломляет своей бестолковостью и беспорядком.
И в то же время начинает казаться в какой-то момент, что безумная затея вдруг в самом деле увенчается успехом!
Хотя что же потом? Ведь мало освободить принца. Впереди еще вся Россия, которую придется завоевывать!
Но Мировичу некогда думать об этом. Притащили к «приступному месту», где была установлена пушка, «пороху половину капиармуса, фитилю палительного кусок, пакли на пыжи, тож и шесть шестифунтовых ядер». Заряжают.
Прислушиваясь к этой возне, Власьев смотрит на Чекина, кивает и берется за шпагу…
Но палить из пушки Мирович тем более не решается. Он снова пробует уговорить противников, посылает для переговоров сержанта Иштирякова.
7
Ах какой томительно-длинной оказалась короткая летняя ночь! Она все тянулась, тянулась, и конца ей не было видно.
Ждут возвращения Иштирякова. Все устали, и всем уже хочется одного: развязки, хоть какого-нибудь конца…
Неподалеку в стене сделаны сводчатые водяные ворота. Через них во внутренние рвы поступает вода из Невы. Ворота широкие, при необходимости через них можно даже заплыть в крепость на шлюпке, подняв герсу — опускную решетку.
Через эти ворота все ползет и ползет туман, решетка ему не помеха. Словно серой ватой забит уже весь крепостной двор.
В тишине слышно, как невидимые волны бьются в решетку, громко плещут под сводами, словно всхлипывают.
Мировичу вроде послышался чей-то тут же оборвавшийся крик…
Кто это мог так кричать — испуганно и жалко, как заяц? Или показалось?
Слава богу, сержант возвращается и радостно объявляет, что гарнизонные сдаются, палить не будут. Мирович «с великим восхищением» ведет солдат на решительный штурм казармы. Сколько человек бежит за ним, не видно в тумане.
Не упомню, кто из солдат меня удержал и сказал: «Не ходи, батюшка, заколют вас, а пропусти нас наперед…» (Из показаний Мировича.)
На галерее Мирович сталкивается с поручиком Чекиным. Хватает его за руку, кричит:
— Где государь?
— У нас государыня, а не государь, — ответил Чекин, не пытаясь вырваться.
Мирович толкнул его в сени:
— Поди позови государя. Отпирай двери!
Чекин долго возился с запором. Руки у него не слушались.
Наконец дверь распахнулась. В каземате было темно.
— Огня! — закричал Мирович. Левой рукой он все еще держал Чекина за ворот, в правой сжимал ружье.
— Другой бы тебя, каналья, давно заколол, — сказал он, встряхивая поручика. Тот промолчал.
Принесли чадящий факел. Мирович оттолкнул Чекина, сунул кому-то в руки свое ружье, нетерпеливо схватил факел, бросился в каземат — и остановился, попятился.
Перед ним на полу в луже крови лежал какой-то человек в одном нижнем белье. Он был мертв. Еще совсем молодой, с несколько выступающей вперед нижней тяжеловатой челюстью, которую не могла скрыть реденькая рыжеватая бородка. Длинные, до плеч, вьющиеся волосы уже начали седеть. Один глаз у него был открыт и строго глядел на Мировича — светло-голубой, неживой, будто стеклянный, как у куклы.
Мирович несколько минут смотрел на мертвеца и только тогда вдруг понял, что это и есть Иван — мертвый, убитый. Он ведь его ни разу не видел живым, поэтому сразу и не узнал.
И Мирович, потрясенный, продолжал стоять, не в силах оторвать глаз от этого измученного, исхудалого, очень белого — необычно даже для мертвого — без кровинки лица. Лица человека, давно не видевшего солнечного света.
Потом Мирович, зажмурившись, несколько раз резко мотнул головой, словно надеясь прогнать наваждение, и поскорее отвернулся.
И увидел стоявших у него за спиной капитана Власьева и поручика Чекина. Лица у них были строгие, деловые.
— Ах, вы, бессовестные! — сказал Мирович. — За что вы невинную кровь такого человека пролили.
Власьев с достоинством ответил:
— Каков он человек — мы не знаем. Только то знаем, что он арестант. И поступили мы по велению. А вы от кого пришли?
— Я пришел сам собою, — угрюмо ответил Мирович, отвернувшись от него и снова глядя как зачарованный на мертвого.
— А мы сие сделали по своему присяжному долгу. Имеем указ. — Власьев протянул Мировичу какую-то бумагу, но тот отмахнулся, читать не стал.
Власьев поспешил бумагу спрятать.
Из показаний капитана Власьева и поручика Чекина, записанных протоколистом: