Что должен был подумать Мирович? У него одна надежда: на тайных всемогущих покровителей, обещавших ему верную защиту. То, чего они хотели, свершилось: Иван убит. Он, Мирович, ведет себя честно: никого не выдал, ничего лишнего не говорит. И его высокие покровители тоже вроде свое слово держат: не дали Веймарну его пытать.
Конечно, Мирович воспрянул духом и осмелел. Вот почему он так дерзко держал себя на суде.
И опять его не пытают, хотя почти все разъяренные судьи этого требуют — какие большие люди, какие знатные вельможи! Но ничего у них не получается, и это окончательно вселяет в Мировича твердую уверенность, что он будет непременно всесильными своими заступниками обережен, спасен! Конечно, его освободят — пусть в последний момент, если так надо. Теперь он неколебимо убежден в могуществе тайных покровителей.
Какой сделан хитрейший, тончайше продуманный ход, чтобы он не проговорился и никого не выдал даже на эшафоте!
Знала ли Екатерина, что Мирович старается для нее, выполняя зловещий план Панина и Теплова? Стасов был в этом уверен: да, несомненно.
Любопытные догадки насчет этого высказал В. Соснора в повести «Две маски». Он считает, будто Екатерина даже сама обсудила все детали провокации, дав Мировичу тайную аудиенцию! Мне кажется такое решительно невозможным. Думаю, наоборот: если Екатерина даже о чем-то догадывалась, то знать об этом точно и в подробностях не хотела. Такой у нее был ханжески-лицемерный характер.
Конечно, она догадывалась, что Панин и Теплов готовят ей какой-то приятный сюрприз. Тут все шло хитрым и тонким путем чтения невысказанных мыслей и затаенных желаний, в чем приближенные «Тартюфа в юбке» были великие мастера.
Екатерина наверняка делала вид, будто ничего не знает и ни о чем не догадывается: так ей было потом удобней избавиться от необходимости награждать оказавших ей такую услугу.
Она вообще не любила постоянно видеть вокруг людей, которым была многим обязана и слишком много знавших.
Теплова вскоре назначат сенатором, но от себя императрица его отдалит.
Панина Екатерина возведет в графское достоинство. До конца жизни он будет занимать почетные посты при дворе. Но советоваться с ним императрица станет все реже, предоставив графу Панину удовлетворяться как будто бы важной, однако пока малодейственной миссией воспитателя будущего наследника престола, нелюбимого и боящегося ее сына Павла.
И все же: так ли обстояло дело, как мной рассказано?
Будем осторожны и назовем это повестью-гипотезой. Много загадочного в заговоре Мировича — и остается неразгаданным до конца и поныне. О многом можно строить только догадки и предположения. И никто, к сожалению, не может их окончательно подтвердить, как, впрочем, и опровергнуть.
Мирович сквозь века продолжает загадочно усмехаться…