- Что это значит? - спросил комиссар. - Вы хотите сравнить меня с этим Биферли?
- Вы же его не знаете! - сказал Грисбюль; проходя в свою комнату и тихо закрывая дверь, он прибавил: - Все-таки подумайте еще раз об этом, комиссар. Может быть, вам придет в голову что-нибудь другое? Мне ничего не приходит. Только боюсь, что завтра у нас еще будут сюрпризы! Спокойной ночи!
Глава третья
Грисбюль проснулся рано. Он поднял голову и посмотрел в окно. Оконные стекла напоминали мертвые лошадиные глаза - в воздухе висели клочья тумана. Грисбюль прислушался к звукам в соседней комнате - ему показалось, что он слышит ровное дыхание Гроля, и Грисбюль подумал: пускай поспит старик, он это заслужил.
Он встал и ополоснул лицо холодной водой, что сразу освежило его. Мягкие ковры под ногами доставили ему удовольствие; он почувствовал бодрость, быстро оделся и направился в буфет. Он сразу захотел есть, как только увидел через большую стеклянную дверь накрытые столики, за которыми уже сидели отдельные постояльцы, ему послышался запах поджаристых булочек, и он уже представил себе, как польет медом белое масло: Грисбюль любил поесть.
Он прошел внутрь, остановился и огляделся в поисках укромного места.
Слева, ближе к окну, сидел комиссар, который приветствовал его поднятой рукой.
Потом Гроль смотрел, как ест и пьет Грисбюль; сам он уже покончил с завтраком и курил. Грисбюлю нисколько не мешало, что старик на него смотрит. Глубоко уважая своего начальника, он был рад и горд, что работает с ним.
- Отвратительная погода, - недовольно сказал Гроль, - нашего убийцу она вконец пришибет. - Он вздохнул. - Сегодня нам придется тащить его с собой. Как вы думаете, Грисбюль, мы управимся здесь до вечера? Мне хочется домой!
Ассистент удивленно поднял глаза. С надкусанной булочки, которую он уже подносил ко рту, тяжелыми каплями потек мед.
- Да что вы? - спросил он, - Неужели не управимся? Рядовое дело, по-моему.
- Вчера вечером, - напомнил ему Гроль, - вы были другого мнения. - Комиссар смотрел не на Грисбюля, а куда-то в сторону. - Или я ошибаюсь?
- Вчера вечером? - спросил Грисбюль, снова откусил от булочки, со смаком пожевал и хлебнул крепкого кофе. - Сегодня утром, насколько мне помнится! - Он улыбнулся, повернув лицо к Гролю. - Это было давно, больше чем три, а то и целых четыре часа назад. Сейчас я снова оптимист.
У него в зубах хрустнула новая булочка.
- Глядя, как вы едите, - медленно сказал Гроль, - можно подумать, что мир в полном порядке. - Он надул щеки, выпустил воздух и спросил:- А кто позвонил Биферли?
- Никто не говорил с ним, - ответил весело Грисбюль, - он вообще не подходил к телефону. Подошла какая-нибудь секретарша. Или, может быть, дежурный сотрудник.
- Это надо бы вам точнее выяснить, - сказал Гроль.
- Так! - сказал Грисбюль и положил салфетку на столик. - Ваше желание - для меня приказ.
Но ему было не по себе, он недоумевал, что еще надумал старик, ведь тот сам считал, что все в общем-то ясно.
Пестрая машина производила в тумане грустное впечатление. Стекла помутнели от сырости, Грисбюлю пришлось включить «дворники». Желтая фара с трудом нащупывала дорогу к вилле Марана. Ворота в сад были заперты; когда Грисбюль позвонил, открылась дверь дома; он в первый раз увидел преступника, которого сопровождал рыжий адвокат. Женщина не показывалась.
Комиссар тяжело поднялся с сиденья и познакомил Грисбюля с доктором и адвокатом.
Метцендорфер объявил, что его машина не заводится и поэтому он надеется на любезность сотрудников полиции.
Клочья тумана стали еще плотнее. Они обволакивали одежду, машину. Деревья вдоль дороги казались жалкими обрубками. Каждое слово глохло, не успев прозвучать; ехали молча. Доктор Маран выглядел так, словно ему только что вынесли смертный приговор. Гроль наблюдал за ним сбоку, и ему было ясно, что за эту ночь Маран наконец понял не только всю нелепость своего поступка, но и все неразумие основ, на которых строилась его жизнь последние годы: основы эти должны были рухнуть, это было неизбежно, и катастрофа так или иначе случилась бы.
Биферли уже ждал их; он так пыжился от важности, что казалось, вот-вот лопнет. Врача он встретил с изысканной, почти подобострастной вежливостью, и Грисбюль подумал: он помнит о своей печени, или о селезенке, или о повышенной кислотности - мало ли о чем…
Кабинет Биферли казался пыльным, хотя он был, конечно, тщательно убран; по неисповедимым причинам подобные кабинеты всегда кажутся пыльными - для того, может быть, чтобы преступнику сразу стало ясно, что сидеть здесь не шутка.
Из соседней комнаты доносился застенчивый стук машинки, на которой писал, несомненно, двумя неумелыми пальцами кто-то из сотрудников.
Гроль определил программу.
- Я осмотрю место преступления, - сказал он и повернулся к Метцендорферу:- Может быть, вам это тоже требуется?
Метцендорфер рассеянно кивнул головой.
- Но машина… - заикнулся было Грисбюль.
- Я пойду пешком, - сказал Гроль, определив тем самым, что Метцендорфер пойдет с ним, - мне не мешает немного размяться. А вы, господин Грисбюль, составьте протокол допроса. - Он потер лысину. - Поподробнее, позволю себе попросить вас. - И спросил Биферли:- Можете ли вы, коллега, предоставить нам машинистку?
Ненужный вопрос! Биферли рывком открыл дверь в соседнюю комнату и приказал молодому сотруднику, который единоборствовал там с машинкой:
- Вы будете вести протокол, Мальман.
Тот вынул листок из каретки, перенес машинку и послушно сел за маленький столик в сторонке.
Гроль оглядел комнату. Он поправил свое сомбреро, прошагал к двери и сказал Метцендорферу:
- Прошу вас, господин адвокат.
В дверях Гроль еще раз обернулся к Грисбюлю и, не задерживаясь, чтобы дождаться ответа, спросил: