Лишь когда они выехали на автостраду и плавно помчались вперед, продавец начал осторожно сообщать некоторые технические данные: делал он это неназойливо, чтобы не портить приподнятого настроения.
Вскоре они свернули на стоянку. Продавец вышел. Метцендорфер сел за руль. Сознавая, как глупо его чувство, он теперь испытывал величайшее желание владеть такой машиной.
А Грисбюль пошел в ремонтную мастерскую, которая помещалась за выставочным павильоном. В стороне от нее возвышался гараж; сквозь блестящие стекла было видно, как поднимаются и спускаются машины по пандусам. Здесь площадь умели использовать.
Он спросил Ганса. Тот оказался молодым блондином с внимательными глазами. Прежде чем поздороваться с Грисбюлем, он вытер тряпкой выпачканные маслом руки.
Ассистент сослался на Брумеруса. Ганс, видимо, давно его знал. Он сказал с удовольствием:
- Вот человек, который действительно заботится о своей машине. Мы здесь не очень-то жалуем горе-водителей, которые обращаются к нам, только когда что-нибудь сломалось. А господин Брумерус соблюдает все сроки, и это окупается.
Грисбюль кивнул и изложил свою просьбу.
- Это дело вон тех, - ответил Ганс. Он указал головой на машины, стоявшие во дворе мастерской. - Неужели мы еще должны давать объяснения, если продают машины они? У нас и так голова кругом идет.
- Понимаю, - уступил Грисбюль, - но вы ведь знаете, как это бывает: покупателю кое-что объяснят, а случится поломка - они беспомощны.
Ганс насмешливо кивнул головой.
- Они и сами-то горе-водители, - сказал он. - Не могут даже сменить колесо, когда в их машине что-то неладно, они знают, где нас найти.
- А я, - сказал Грисбюль, - дружу с господином Метцендорфером. Мне не хотелось бы, чтобы он влип.
Механик стал нерешительно еще раз вытирать руки тряпкой.
- За простой мы вам заплатим, - доверительно сказал ассистент. - Это для нас окупится.
Грисбюль извлек из кармана заранее приготовленную десятимарковую купюру. Она была сложена в узкую полоску. Он незаметно сунул ее механику в нагрудный карман комбинезона, но так, чтобы она немного вылезала наружу и Ганс мог определить ее достоинство. Тот подтолкнул бумажку большим пальцем, и она исчезла. Ганс вздохнул и сказал:
- Ну что ж.
Он посмотрел по сторонам, ища глазами какую-нибудь машину.
- Может быть, - быстро сказал Грисбюль, - вы воспользуетесь для объяснений машиной господина Брумеруса?
- Пожалуй, это самое лучшее, - согласился Ганс, - а то еще кто-нибудь подойдет к нам.
Он спрятал тряпку в карман брюк и направился к гаражу, широко шагая впереди Грисбюля. Сторож решил, видимо, что дело идет о какой-то починке, и не стал их задерживать.
- Второй этаж, бокс пятьдесят восьмой, - машинально сказал механик.
Он прижимался к стене, взбираясь вверх по бетонной дорожке для пешеходов. Мимо них, урча, поднимались машины. Пахло выхлопными газами. В большие окна Грисбюлю видны были торговый павильон и двор мастерской за ним. Дверь бокса 58 автоматически ушла вверх, включилось освещение.
Они подошли к машине. Механик начал свои объяснения со щитка приборов. Помощник притворился, что внимательно слушает.
Мотор был, видимо, специальностью Ганса. Он с наслаждением дергал какие-то детали, отпускал и подкручивал болты, долго возился со свечами. Грисбюлю, который сам ухаживал за своим малышом, было скучно донельзя. Но он старался прерывать механика глупыми вопросами, побуждавшими того снова и снова демонстрировать свои специальные знания.
- Сидя в такой машине, - сказал наконец Грисбюль, - испытываешь, наверно, приятное чувство.
Он отворил дверцу, сел за руль, поиграл рычажками и кнопками на щитке приборов, помигал фарами, выключил их. Механик глядел на него с улыбкой. На лице Ганса было написано, что он думал. Он явно сам гордился этой машиной, обслуживая ее. Он сказал:
- Об «изабелле» болтают, будто она слишком чувствительна и так далее, но, кто хорошо за ней ухаживает, тому от нее одна радость.
- А господин Брумерус ухаживает за ней хорошо! - заметил Грисбюль и как бы между прочим потянулся к ящичку, чтобы достать оттуда и полистать технический паспорт.
- Еще бы, - сказал Ганс и поглядел на ворота, где въезжали и выезжали машины одна за другой. - Он пригоняет ее сюда в первой половине дня и забирает в шестнадцать часов, когда мы кончаем работу. Это железно. И он не скряга, этот господин Брумерус!
Ганс, видимо, ценил своего клиента.
Но теперь ассистент молчал. Он нашел корешок, остающийся в паспорте после каждого осмотра. Это был контрольный талон. С его помощью владелец машины мог доказать, что она вовремя прошла техосмотр, а это играло важную роль, если возникал вопрос о материальном ущербе. На корешке были точно указаны километраж пробега и дата. Под цифрами стояла печать станции обслуживания и подпись. Запомнив все это, ассистент положил паспорт на место и вылез из машины.
- Пожалуй, все ясно, - сказал он.
- Отлично, - ответил Ганс.
Они вышли из бокса. Свет погас. Дверь закрылась сама.
Теперь они пошли вниз, навстречу машинам, поднимавшимся в свои пристанища.
Ливень напоминал короткий громкий шлепок. Он прекратился так же внезапно, как хлынул.
Гроль снял с лысины промокшее сомбреро. Держа его за поля левой рукой, он слегка помахивал шляпой, чтобы она поскорее высохла. Комиссар стоял в условленном месте на кромке тротуара. Он скучал, и его грызло сомнение в том, что он поступил правильно, отправив к Брумерусу Метцендорфера и Грисбюля одних.