И для Биферли в этот вечер все же нашлась работа. Он распорядился отбуксировать разбитую машину и взял на себя надзор за арестованным. Он действовал с достоинством.
Тем временем Гроль и Грисбюль, усталые до предела, сидели на вилле Марана. Ассистент жадно курил. Предложив мужчинам коньяку, Маргит Маран удалилась в полумрак комнаты. Ей было трудно сдерживать свое волнение, после того как она услыхала короткий телефонный разговор комиссара с Метцендорфером. Гроль сообщил адвокату, что завтра же будет добиваться временного освобождения Марана, поскольку последние данные расследования снимают с него подозрение в убийстве. А что касается попытки убийства, то на всякий случай можно заявить, что подозревать Марана в намерении воспрепятствовать установлению истины или скрыться бегством никак нельзя.
Гроль почти закрыл глаза: он ужасно устал и чувствовал свой возраст. Он сказал:
- Теперь, Грисбюль, я точно представляю себе, как это произошло. Когда выяснилось, что для этого проекта, сулившего миллионы, нужна санкция министра, Брумерус - а он участвовал во всех планах Альтбауэра - стал думать, кого бы еще сюда подключить, и остановился на Хебзакере, чьи отношения с министром были ему известны. Но Хебзакера следовало вознаградить за услугу соответствующей долей в деле: ведь и министр, несомненно, хотел заработать на этом проекте. Кого можно было выкинуть? Себастиана - нельзя было, он стреляный воробей, у него большие связи. Значит, Альтбауэра - человека, который, собственно, все затеял. Это был авантюрист, к тому же он находился во Франции. И вот появился новый вариант договора, где имя Альтбауэра вообще не фигурировало. Это и был документ, которым ошарашили Альтбауэра во Франкфурте, вернее, который сначала от него утаили. Говорил с ним, по-видимому, Вильденфаль, главный юрист Хебзакера. В ярости - и это можно понять - Альтбауэр метнулся к Хебзакеру; но тот его отшил, выставил, и как бы в довершение насмешки над ним, видевшим уже в своем пустом кармане миллионы, вынудил Альтбауэра обратиться к Хебзакеру и предложить никому не нужные фотографии. Разумеется, он не сдался. Он хотел уличить Брумеруса, приготовившего ему этот скверный сюрприз. И тот затащил его сюда в Бернек на свою дачу, решив поговорить с ним без обиняков, с глазу на глаз, согнуть его в бараний рог.
Гроль услыхал какое-то движение в полутьме; зная, что там сидит Маргит Маран, он продолжал как ни в чем не бывало:
- Дела Брумеруса были из рук вон плохи. Он запутался в рискованных предприятиях и смотрел на этот проект как на свое спасение. Ему было крайне необходимо отстранить Альтбауэра, иначе он не мог привлечь Хебзакера и получить санкцию министра.
Он сделал паузу и повернулся к Грисбюлю:
- Не дадите ли мне сигарету? - Он закурил, глубоко затянулся и сказал: - Тут, конечно, нашла коса на камень. Альтбауэр мог потребовать от Брумеруса того же, и, несомненно, потребовал: ты выходи из игры, ты получай компенсацию! И оба знали, что эта компенсация - один пшик. Вот что, Грисбюль, представлял собой голос, который приняли за передачу по радио экономического бюллетеня: один из них перечислял другому какие-то выгоды!
Он помолчал и, когда движения в полутьме стихли, продолжил:
- Тут в дело вмешалась трагедия личная. Маран подошел к окну и выстрелил. Он промахнулся. Этой первой пули мы не нашли потому, что она вылетела, к несчастью, в сад через открытую заднюю дверь. Следы шин в гараже меня действительно озадачили, но, когда имеешь дело с глиной, свежесть таких следов определить невозможно, и, поскольку у нас была только одна пуля, я сразу отбросил мелькнувшее у меня подозрение. Маран в панике умчался прочь, считая, что убил Брумеруса. А тот выбежал к калитке и вернулся назад. Он сразу понял, кто покушался на его жизнь: в Бернеке был только один человек, у которого нашлись бы причины и хватило бы решимости пойти на это в определенный момент. До сих пор Брумерус вовсе не собирался принимать против Альтбауэра какие-либо серьезные меры: по сути, он мог рассчитывать только на его добрую волю или на его слабость, ведь никакого оружия против Альтбауэра у Брумеруса в руках не было.
Комиссар глубоко вздохнул. Он представил себе эту сцену. Он сказал:
- Оружие он нашел у калитки. Это был пистолет, из которого выстрелил Маран. А потом Брумерус сам заглянул в окно. Он увидел Альтбауэра и понял, что, пустив в него нулю, может избавить себя от всех забот. Эта мысль осенила его мгновенно, и в тот же миг ему стало ясно, что убийство Альтбауэра наверняка припишут Марану. Он выстрелил - и не промахнулся.
Гроль с силой вдавил сигарету в пепельницу.
- Да, - сказал он, - я старею. Я проглядел такую возможность даже тогда, когда Метцендорфер доказал нам, что на даче находился еще кто-то. Брумерус не спешил. Он не думал, что Маран донесет на самого себя, этого такой человек не мог и вообразить! Все следы, которые помогли бы опознать Альтбауэра, он устранил, просто для того, чтобы выиграть время. Затем он уведомил местную полицию, сел в машину и поехал в Штутгарт к спившемуся и опустившемуся Брёзельтау, полагая, да и по праву, что тот за бутылку коньяку подтвердит под присягой любое алиби. Оттуда он послал возмущенный отклик, когда его имя упомянули в печати. Надо признать: тонкая комбинация. Он допустил, в сущности, только одну ошибку: стараясь произвести как можно более безобидное и приятное впечатление, он подвез на обратном пути Метцендорфера, чья машина здесь отказала. А из рассказа Метцендорфера, - рассказа, как вы, Грисбюль, того добились, подробного и вами записанного, я извлек первые несообразности, которые насторожили меня.
Он взглянул на ассистента и попытался улыбнуться: ведь он хотел сказать ему, что расследование этого дела в конечном счете его, Грисбюля, заслуга. Он видел, что Грисбюль перестал курить и, весь напрягшись, наклонился вперед.