— Сидели мы, значит, у него на Крещение. Ваш младший брат и я. Уже три литра выпили, а ни у него, ни у меня все еще ни в одном глазу. Вот я и говорю вашему брату, мол, знаешь, дядюшка, коли эти три литра нас никак не берут, то четвертый я точно выплесну Дароци в физиономию. Ну и выплеснул. А потом, через месяц, как это случилось, я был уже здесь, в этом чужом городе.
— Да, мы такие! — поспешил я присоединиться к удальству.
— Такие! — отозвался парень. — Ну и ладно. Я, во всяком случае, не жалею, что с Дароци так поступил. Потому что как приехал сюда, на другой же день наткнулся на хорошего человека, которого разбомбили, и это дало мне работу. То есть я хотел сказать, что у него здесь, недалеко от города, был дом, в него попала бомба, а господин Кайхаши хотел этот дом восстановить. Вообще-то этого доброго человека просто Кайхаши зовут, но я называю его господином, потому что, во-первых, он совсем не умеет плотничать, а во-вторых, потому что мы полюбили друг друга. Вот так вместе, вдвоем мы и отстроили весь дом. Он хорошо мне заплатил, вернее, из части платы одел. И эту одежду, что на мне, тоже он дал.
Я снова осмотрел и даже пощупал его одежду, отдельно пиджак и отдельно брюки.
— Да, очень приличная ткань! — признал я.
— Правда? — обрадовался парень.
— А шляпу он, что же, не дал?
Тут парень рассмеялся, да так заразительно, так от души, словно я не вопрос ему задал, а это игра у нас такая. Он долго не мог говорить от смеха, а потом рассказал:
— Как же, дал. Да еще какую красивую. Коричневую, с лентой, слева пушистая такая кисточка, а в ней даже птичьи перышки!
— Так где же она?
— Где? — смеется парень. — Она, бедняга, в гардеробе.
— Каком таком гардеробе?
— А где луна гардеробщицей, вот в каком.
По моему изумленному лицу он увидел, что я не совсем понимаю, в чем дело. Он наклонился ко мне и продолжил историю шляпы:
— Есть здесь у меня одна знакомая, если так можно сказать. То есть девушка одна, Амалия. Она уже давно в городе живет, все тут знает, все ходы и выходы. А еще она очень много читает и даже в кино ходит. Ей все время хочется и меня ко всему этому приохотить. Так вот и в прошлую субботу ей тоже захотелось, чтобы мы вдвоем пошли в театр. А денег у нас не было, вернее, после покупки билетов всего полтора форинта осталось. Зато имелась моя шляпа, которая желала попасть в гардероб, потому как привыкла, пока служила у Кайхаши, барствовать в гардеробе, уж коли ее повели в театр. Только это стоило бы нам денег!
— Это точно, — озабоченно подтвердил я.
— Один форинт, — продолжал парень. — Тогда у нас осталось бы пятьдесят филлеров. А как возвращаться домой после спектакля, когда на двоих пятьдесят филлеров?!
— Только пешком, — вынужден был ответить я.
— Вот именно!
— И что же вы сделали со шляпой?
— Вот как раз над этим мы и ломали голову, — продолжал молодой человек. — Что же нам делать со шляпой? Шли и раздумывали. Я ругал себя, что не оставил ее дома. Амалия со мной не соглашалась, потому что нравилась шляпа эта очень ей за форму, кисточку и особенно птичьи перышки. Она сказала, что положит ее на колени и шляпа там очень даже хорошо побудет до конца представления. А мне, честно говоря, не очень хотелось, чтобы она держала ее на коленях: шляпа-то ведь чужая.
— Ого, так недолго и поссориться! — сорвалось у меня с языка.
— В самую точку! Эта шляпа так встала промеж нас, что, пока мы добрались до места через Дунай, уже и вправду ссорились. Но прежде чем мы рассорились окончательно, ветер сорвал у меня с головы шляпу, перенес через перила моста, и полетела она над волнами, как большая коричневая птица.
— Ах ты, черт побери!
— Да, вот какое вышло приключение.
— А что же Амалия?
— Оплакала шляпу.
— Славная, должно быть, девушка, — задумчиво сказал я.
Молодой человек ничего не ответил, встал, пожал мне руку и пошел к двери. Однако в дверях все же обернулся и тихо сказал:
— Да, славная. Одно только мне в ней не нравилось. Что не Вилмошем меня звала, а по фамилии, Орбан.
С тем он и ушел.
А я остался дома с умилением и любовью в сердце, как и любой расчувствовавшийся человек, которого навестил дорогой родственник. Потому что Вилмош Орбан действительно приходился мне родственником. А именно племянником. Просто я давно его не видел, лет тринадцать наверное. А со временем, как тому и положено быть, Вилмош вырос и изменился.