— Наконец Кузьма Ерофеевич, наблюдавший за фрезой, мигнул Юре: выключай! Юра вставил вместо фрезы развертку и расчистил отверстие, расточенное Кузьмой Ерофеевичем. Миша привел тельфер и помог снять деталь.
Это была первая деталь, которую Юра обработал своими руками. Недавно она лежала ржавая и безучастная, а теперь блестит, отражает свет, станки, людей. И такой ее сделал Юрий Чижик!
В новом заводском клубе с красивыми портьерами и строгими рядами стульев начался вечер молодежи. Лектор рассказал о новостройках страны и славных делах комсомольцев.
Потом включили радиолу, и понеслось:
Юра протолкался поближе к группе девушек из штамповочного. Он был уже совсем близко от Майи, но она не смотрела в его сторону.
— Майя, — тихо позвал он.
Девушка повернулась.
— Здравствуйте, Майя!
Она кивнула головой в ответ, но тут из-за ее плеча выглянуло лицо Насти.
— Пошли танцевать.
Сестры всегда танцевали вдвоем. Все попытки заводских танцоров разбить эту пару ни к чему не приводили. Майя, увлекаемая сестрой, растерянно посмотрела на Юру.
В это время его кто-то схватил за плечо.
Юра обернулся и увидел Леню.
— Пошли со мной. Выпьем за твое приобщение к рабочему классу.
Юра отказался. Леня посмотрел на него умоляюще и зашептал:
— Не напускай на себя «вид», прошу тебя. Я же хорошо знаю, какой ты на самом деле. Поэтому и прошу тебя. Другого не стал бы, а тебя прошу. Идем…
Юре вдруг стало жалко Леню. Никто с ним не дружит, все от него отмахиваются, как от слепня. Пусть он в чем-то виноват, и все же его жалко. И потом… Юре — очень хотелось услышать, — какой же он на самом деле?
— Далеко идти?
— Кафе за углом. Мы скоро.
Они выпили по две рюмки коньяку. Леня долго говорил о своей привязанности к Юре, о том, что желает ему только добра. Он говорил громко, размахивал руками:
— Ты добрый. Ты один понимаешь меня… А они не понимают… Потому что ты умный, а они… Ты, Юра, друг. Будем дружить всю жизнь. Мы такие дела совершим, что — ого! А они… Понимаешь?
Юра машинально кивал головой и ничего не понимал. Перед глазами стоял сизый туман, и сквозь него пробивался огонь люстр. Ему стало неприятно. Вспомнилось, как сидел в кафе с Колей и Яшей. Леня чем-то напоминал их… И чего он так размахивает руками?
А Леня говорил все быстрее:
— Ты как только к нам пришел, я сразу понял… Да, да. Я потянулся к тебе. Ведь больше не к кому. Что они? Ты сам не знаешь, какой ты… Понял?
Юра из всего сказанного Леней понял только то, что сам не знает, какой он. А Леня знает…
Они вернулись в клуб.
Юра шагал словно на ходулях. Все вокруг казались маленькими и расплывчатыми. Плясали лампы, кружились стены и пол. Юра блаженно улыбался.
— Кружитесь? Танцуете? Ну и танцуйте.
— Юра, ты тоже иди вальсом, — подзуживал Леня.
Юра обнял какую-то девушку и попытался закружиться с нею в вальсе, но ноги не слушались. Девушка оттолкнула его. Обидевшись, он протянул руки, чтобы поймать ее. На пути встал парень.
Подскочил Леня, засуетился, выпятил грудь и крикнул:
— Смойся, мелочь пузатая!
Парень не уходил с дороги. Юра возмутился. Да что они, с ума сошли? Ведь это же он, Юрий Чижик. Его дружбы добиваются Миша, Кузьма Владимирович. Да о нем завтра же узнает весь завод. Что завод? Весь город… Вот он какой, — он все может…
Он оттолкнул парня, а заодно опрокинул и стоявший рядом столик.
— Дай ему по зубам! А то у меня рука болит, — петушился Леня, гордо поглядывая вокруг, какое впечатление произвели его слова.
Леню и Юру схватили три паренька с красными повязками на рукавах.
— Как вы смеете? Да знаете, кто я? — кричал Леня пытаясь вырваться.
— Знаем, знаем, — насмешливо сказал один из дружинников. — Получишь пятнадцать суток за хулиганство.
Юра увидел, как противно затряслись щеки дружка. Леня захныкал:
— Я не виноват, ребята, честное слово. Я никого не трогал, это все он, и столик он опрокинул. За что меня?
— Ладно. В милиции разберутся. Получите оба.
«Пятнадцать суток? Мне?» — В голове у Юры сразу просветлело. Он вспомнил, как, услышав об указе, сам говорил: «Правильно. Так им и надо».
Он не сопротивлялся, не просил. Молча пошел с дружинниками.