— Не драматизируйте!
— Да, не драматизируйте! Но я тоже нужен мне живым!
— Я больше беспокоюсь не о вас, а о Викторе Геннадьевиче. Он куда-то пропал.
— Вот для таких случаев у школьных охранников и должно быть оружие.
— Ну, ну. Ваши мышцы — ваше оружие.
Слова директрисы польстили, но не упокоили.
— Ладно. Какой у нас план? — спросил Михаил.
— Сначала избавимся от родителей. А там уже по обстоятельствам. Господи! Чем же он запугал детей? Или он им что-то наврал? Почему они сейчас не кидаются к родителям и не просят их увести от этого чудовища?
Директриса поднялась на сцену. Михаил печально вздохнул и пошел за ней.
Никто из актеров не обратил внимания на Анну Степановну. Пятый «Д» был занят позированием перед родительскими камерами. Анна Степановна заглянула за декорацию и вздрогнула. На полу лежало тело. Голова его была накрыта какой-то рыжей тряпкой.
«Бедный Виктор Геннадьевич», — подумала директриса. Она обернулась и глазами показала Михаилу, чтобы он тоже заглянул за декорацию.
Увидев тело, охранник перекрестился.
Тело шевельнуло ногой.
— Жив, — с облегчением сказала Анна Степановна.
— А вдруг это судороги? — прошептал Михаил.
— Успокойтесь…
Директриса решительно вышла в центр сцены.
— Уважаемые родители! — сказала она. — Спасибо, что пришли на наш спектакль. Забирайте своих детей и идите в класс. Там вас ждет продолжение праздника. А вы… ммм… Виктор Геннадьевич, останьтесь тут на минутку. Одно маленькое дело.
Карабас кивнул и занялся осмотром дерева, которое сегодня подвело и едва не погребло его под собой. По задумке, Буратино должен был стоять на стремянке, высунувшись по пояс из-за декорации, нависая над веткой дерева, словно сидел на ней. А само дерево придерживал специально обученный этому делу Рома Пехов, сидевший за ним на корточках. Для этого с обратной стороны к доске были прикручены две дверные ручки, за которые и следовало держать ствол.
Обе ручки выпали в самый неподходящий момент, когда Виктор Геннадьевич только-только собирался наматывать на ствол бороду. Дерево упало, явив зрителям прятавшегося за ним Рому. Виктору Геннадьевичу пришлось сделать вид, что так все и задумывалось, и упасть рядом, словно Карабаса стукнуло рухнувшим стволом.
Исход родителей все не кончался и не кончался. Особенно раздражал Михаила чей-то лысый папа, неторопливо разбиравший свою камеру с треногой прямо перед сценой. А когда он наконец закончил возиться с аппаратурой, то уселся и стал чего-то ждать. Тем не менее других взрослых свидетелей в зале уже не было.
Михаил посмотрел на Анну Степановну, которая с застывшей улыбкой стояла на том же месте. Вокруг все еще мельтешили несколько детей, похоже, не собиравшихся никуда уходить.
Виктор Геннадьевич поднял дерево, чтобы прислонить его к декорации. «Еще послужит», — решил он.
Увидев, что Карабас повернулся к нему спиной и обе его руки заняты, Михаил не смог больше переносить нервного напряжения и бросился в атаку.
— Сзади! — крикнул Семен Семенович, из-за чего обернулись и Виктор Геннадьевич, и Михаил.
Оставшись без поддержки, дерево шлепнуло Михаила по голове, и оба они грохнулись на сцену.
Анна Степановна, пропустившая молниеносную череду событий за своей спиной, сделала совершенно не те выводы.
Она перевела взгляд с Виктора Геннадьевича на поверженного Михаила и крикнула:
— Дети! Бегите!
Соня, Костик, Инна, Денис и братья Ерохины недоуменно переглянулись.
Виктор Геннадьевич же кинулся к охраннику, чтобы помочь ему встать. Тот в ужасе начал отползать.
Анна Степановна обернулась к Семену Семеновичу:
— Помогите его задержать!
— Да чего его задерживать? Его уже дерево задержало. Хе-хе, — сказал Семен Семенович, но все-таки поднялся с места.
Охранник дополз до края сцены и с испугом смотрел на приближающегося Виктора Геннадьевича.
— Стойте! Уймитесь! — Анна Степановна смело шагнула навстречу Виктору Геннадьевичу.
Он остановился.
— Анна Степановна! Я же не специально!
Директрисе показалось, что Карабас сказал это голосом Виктора Геннадьевича. Потом ей показалось это снова.
— Он сам бросился под дерево! — продолжал оправдываться Карабас.
Из-за декорации выглянул папа.
— Здрасьте, — тихонько кивнул он Анне Степановне.
Анна Степановна крепко зажмурилась, но, когда открыла глаза, папа не исчез. Зато у Карабаса исчезла борода. Без нее он еще больше стал походить на Виктора Геннадьевича.
— Мне надо присесть, — сказала Анна Степановна.