Большую часть газеты занимала статья «Три версии загадочной гибели группы Дятлова». Зловещий текст был дан под рубрикой «Это интересно!». Читая хронику трагических событий, папа несколько раз поднимал глаза, чтобы проверить, действительно ли газета называется «Веселая колючка». Статья была подписана «Вадим Инин, уфолог с мировым именем», однако все в классе знали, что это псевдоним Дениса.
Правый угол газеты занимал перекошенный кроссворд «Наши любимые животные» с картинками вместо вопросов. Подавляющее большинство любимых животных автора кроссворда были вымершими. Единственное исключение составлял гусь. Он потребовался, чтобы соединить первую букву в слове «гетеродонтозавр» и последнюю в слове «птеродактиль». В окружении динозавров одинокий гусь выглядел белой вороной.
Все клеточки кроссворда оставались пусты, кроме четырех, предназначавшихся для гуся. Туда рукой Миши Ерохина был вписан ответ — «утка».
Из кабинета выскочила Соня. Клетки в ее руках не было.
— Пап, с тобой хочет поговорить Виктор Геннадич!
Не ожидая ничего хорошего, папа взял протянутый мобильник.
— Алло?
— Алексей Леонидович, — сказала трубка, — вам придется сыграть Карабаса Барабаса!
Миша был уверен, что он куда лучший пудель, чем Сережа. «Пудель от бога», — скромно отзывался о себе в третьем лице Миша, замирая перед зеркалом во время домашних репетиций. Режиссерам нужны такие артисты. Миша, правда, опасался, что он даже чересчур идеален для Артемона и потом ему вечно будут давать одни только роли собак. Он читал, что актеры сплошь и рядом становятся заложниками своего амплуа.
У Миши имелся план, как стать единственным претендентом на роль Артемона, но план был коварен. И Миша колебался. Одно дело — садануть брата пеналом по голове. И совсем другое — вывести временно из строя с помощью слабительного.
К тому же замысел был непрост в воплощении. Миша тысячу раз видел в кинокомедиях, как один герой нейтрализует другого, незаметно добавив слабительное средство в еду или питье. Но когда Миша положил на язык кристаллик из бабушкиной аптечки, он отплевывался пять минут. По сравнению с этой гадостью даже перловая каша казалась тортом «Наполеон». А таких противных кристалликов нужно было скормить Сереже целую чайную ложку. А лучше две.
После ряда экспериментов Миша установил, что меньше всего вкус слабительного заметен в грейпфрутовом соке. Однако, чтобы горечь бабушкиного средства не чувствовалась, его следовало развести в пяти литрах цитрусового напитка. Причем перед тем, как предложить кому-то осилить данное количество полученной бурды, следовало честно предупредить жертву, что, мол, похоже, сок немного прокис.
От бессилия у Миши опускались руки, что, впрочем, не мешало ему периодически стукать брата пеналом по башке.
И все же надежда была. Например, обстоятельства могли сложиться так, что у Сережи бы разыгралась дикая жажда, и он бы накинулся на пять литров сока, который — ну а вдруг! — кто-нибудь из родителей принес для намечавшегося после спектакля угощения.
И пока для этого имелись все предпосылки. Дикая жажда уже зарождалась где-то в глубине Сережи. Чтобы направить развитие событий по нужному Мише замысловатому руслу, он не дал Сереже притронуться за завтраком к чаю. Дело оставалось за малым.
Мама Инны была учительницей литературы в школе, к счастью, в другой. Папа преподавал историю, повезло еще, что в институте. Бабушка когда-то вела уроки математики, но в последнее время, слава богу, только директорствовала. Тетя и та работала кем-то в РОНО. У Инны даже не спрашивали, хочет ли она быть учительницей, когда вырастет. Ее спрашивали, учительницей по какому предмету она хочет стать.
Быть внучкой директрисы школы, в которой учишься, — тяжелое бремя. Все вокруг ведут себя неестественно. Даже учителя не бегают при тебе по коридору. А уж ученики…
Инна пробовала приносить в класс всякие вкусности. Конфеты съедались, но, кажется, без аппетита. Инна приглашала к себе в гости. Никто не шел. Инна пыталась шутить про бабушку. Тут же воцарялась напряженная тишина. Возможно, одноклассники думали, что на Инне спрятаны микрофон и записывающее устройство и всех, кто засмеется, ждет кара.
В школе Иннину бабушку Анну Степановну очень боялись. Один третьеклашка как-то потехи ради забежал в девчачий туалет и неожиданно встретил там Анустепану. От пережитого страха мальчик даже перестал заикаться. Врач-логопед не мог добиться этого за четыре года их занятий.