откровения выбивали почву из-под ног. Лечение не прошло даром. Память на уровне генов
запомнила выжигающую боль, которая осталась после трагедии с Зарой, и теперь он
боялся сорваться вновь. Ведь, если он причинит ей боль один раз — дальше остановиться
будет крайне сложно. И он опять начнет движение назад.
— Херовая ситуация, брат...
Он не успел договорить, как на стоянку въехала дорогая машина представительского
класса. Шикарный черный Mercedes-Benz S-Class. Из него вышла не менее шикарная
блондинка. Макс окинул её быстрым, равнодушным взглядом. Фигура ничего, волосы
длинные и блестящие, но голову сверлила мысль о стервозной брюнетке с ярко-алыми
губами, которые, несомненно, стали более пухлыми. И глаза изменили свою форму, скулы
стали выше, нос — уже... Зара стала Ириной Валерьевной Нарватовой.
— Не может быть, — прошептал Стефан, подаваясь вперёд. Его глаза впились в
блондинку острыми иглами.
— Что там... — Макс присвистнул. — Марина? И она тут?
Мужчины проводили девушку взглядом. Строгое платье-футляр до колен, строгое пальто, туфли на высоком каблуке, ухоженные волосы. Стефан так и чувствовал их мягкость, по
ладоням пошел ток. Он помнил их аромат и пшеничный цвет до последнего пикселя в
широком расширении. Никакого яркого макияжа, как всегда. Бледно-розовые губы, легкая
дымка на глазах. Тряхнув головой, Стефан повернул голову к Максу.
— Это она... Ты видел? Всё такая же красивая и нежная, — восхищенно сказал он, выглядя
влюбленным мальчиком.
— Да уж. Этот бизнес-центр из каждой шлюхи, что ли, делает бизнес-вумен?
Стефан без всяких предупреждений заехал Максу по лицу кулаком.
— Ты вконец охренел, братишка! — Макс ударил его в ответ, и между ними завязалась
шуточная драка.
— Не смей вообще ничего говорить про Марину, хорошего ты сказать всё равно не
можешь.
— Ладно, ладно, беру свои слова обратно. Мы, как два придурка, дерёмся на стоянке
бизнес-центра! — рассмеялся Макс, направляясь к заданию.
— Если бы один из нас не был реальным придурком, никто бы не дрался.
Стефан мыслями был со своей белокурой девочкой. Душа покинула его тело и побежала за
Мариной. Пустота стала ощутимей.
На ресепшене им сказали, что ни Алексея Викторовича, ни Ирины Валерьевны нет на
месте.
— Чёрт. И где её искать? Адрес здесь не дадут. — Макс не хотел ждать, он хотел видеть её
прямо сейчас.
— Девушка, а вы не подскажете, где можно найти их? — Стефан обратился к девушке за
стойкой.
— У них сегодня открытие храма. Больше ничего не знаю, — пожала она плечами.
— Какого храма? Нам, что, все храмы объезжать?
— Хватит ворчать. Пообщайся пока с Гуглом, мне надо ещё кое-что узнать. — Стефан
снова повернулся к девушке. — Вы не видели девушку в чёрном, с длинными светлыми
волосами? Она не заходила сюда?
— Вы о Марине Олеговне Немировской? Она поднялась наверх, к Вадиму
Александровичу, скорее всего.
— Спасибо.
Кто этот Вадим Александрович? Зачем она к нему поднялась? Что вообще привело её в
бизнес-центр?
— Я нашел храм, где она сейчас находится. Нарватов руководил отстройкой храма
Преображенского благочиния. Сегодня торжественное открытие. Ты слышишь меня? —Макс проследил за взглядом брата.
Из лифта вышла Марина в обнимку с каким-то мужиком. В деловом костюме, с дорогими
часами на руке... Бизнесмен. Стефан прирос к месту, на котором стоял. Окружающий мир
поблек разом, четкие границы имели лишь два человека. Мужчина остановился и подарил
девушке легкий поцелуй в губы, затем удалился по коридору направо. Марина что-то
достала из сумки и окинула взглядом холл здания. Встретилась взглядом со Стефаном.
Вещь из руки выпала. Телефон. Охранник помог поднять его, а её ошарашенный взгляд не
отрывался от него. Она качнула головой и быстро вышла из здания.
Он хотел крикнуть ей вслед, позвать её, но потерял дар речи. Слова отдельными, невнятными звуками проносились в голове. Сердце сдавило жгутом, кровь не знала, куда
бежать. В чувство его привел Макс.
— Поднимай челюсть с пола, надо идти.
По пути к храму каждый думал о своём. Макс готовился ко встрече с Зарой, медитировал
про себя. Стефан всё так же пытался заставить кровь бежать по венам, но она испарялась, молекула за молекулой. Его девочка давно перестала быть его. А как быть ему? Один
выход — умирать в сером одиночестве, иногда прорезаемом вспышками боли.