После часа беседы, она сказала, что ей пора. Она поднялась, и я протянул ей сотню.
— Спасибо, милый.
— У меня есть еще много таких.
— Что ты хочешь этим сказать?
Я заинтриговал ее. Она опять села.
— Представь себе, я решил — устроить вечеринку?
— Какую вечеринку?
— Представь себе, я хотел бы, чтобы мне объяснили Хомского. Две девушки.
— Ого.
— Если тебе не хочется…
— Тебе надо поговорить с Флосси, — сказала она. — Это будет стоить…
Пришла пора завинчивать гайки. Я показал ей свой значок детектива и проинформировал ее о подставе.
— Что!
— Я коп, детка, а обсуждение Мелвилла за деньги — это 802 статья. Тебя посадят.
— Ах, ты, сука!
— Тебе лучше признаться, бейби. Если, конечно, не хочешь рассказать о своей горькой доле в участке.
Она заплакала.
— Не сдавай меня, Кайзер, — сказала она. — Мне нужны были деньги для завершения курсовой. Мне не дали грант. Отказали. Дважды. О, Господи.
Теперь из нее полилось — все, вся подноготная. Дом в еврейском квартале, летние лагеря социалистов, Брандейс. Она была одной из тех дам, кого часто видишь стоящими в очереди на премьеру Бертолуччи или чиркающими «Именно!» на полях библиотечного Гегеля. Вот только где-то по дороге она завернула не туда.
— Я нуждалась. Подруга сказала, что знает одного, женатого, его жена была не слишком умна. Он увлекался Блейком. Подруга не могла сама, а я сказала, что да, я готова поговорить с ним о Блейке, за деньги. Сначала я нервничала, притворялась. Ему было все равно. Подруга сказала, есть другие, такие же. О, меня уже ловили. Я читала вслух «Пролегомены» в припаркованной машине, а в другой раз остановили и обыскали в магазине. Еще один раз, и я неудачница в кубе.
— Тогда отведи меня к Флосси.
Она прикусила губу и сказала:
— У них хаза в книжном Хантер Колледжа.
— Так-так?
— Как у букмекеров, когда контора прячется в парикмахерской. Ты увидишь.
Я быстро переговорил с участком и сказал ей:
— Ок, детка. Ты свободна. Но не покидай город.
Она подняла голову ко мне:
— Я могу достать для тебя фотографии с чтений Дуайта Макдональда.
— Как-нибудь в другой раз.
Я вошел в книжный магазин Хантер Колледжа. Ко мне подошел продавец, молодой человек с живыми глазами.
— Могу ли я вам помочь?
— Я ищу особое издание «Крутые парни не танцуют». Насколько я знаю, автор издал несколько тысяч экземпляров в кожаном переплете с позолотой для друзей.
— Я должен проверить, — сказал он. — У нас есть связи в издательстве Мэйлера.
Я пристально посмотрел на него:
Меня прислала Шерри.
— А, в таком случае, вам надо пройти туда. — Он нажал на кнопку; стеллаж с книгами разъехался, и я вошел как агнец в сияющий дворец удовольствий мадам Флосси.
Красные обои и викторианский декор задавали тон. Бледные, нервные девушки в очках с толстыми дужками полулежали на диванах, завлекающе водя пальчиками по страницам изданий «Пенгуин Классикс». Блондинка широко улыбнулась, подмигнула мне и показала пальчиком на комнаты на втором этаже: «Эдгар Уоллас, а?» Но здесь продавали не только интеллект — еще и эмоции. За 50 баксов можно было достичь метафизической близости. За сто, девушка могла дать вам послушать свои записи Бартока и поужинать с вами. 150, и вы смотрели документальный фильм о Томасе Манне с близняшками. Три сотни производили чудо: худенькая евреечка-брюнетка заговаривала с вами в Музее Современного Искусства. Вы вместе читали ее магистерские тезисы, она закатывала вам истерику в «Элейн’с» по поводу фрейдистской концепции женщины, а затем вы вдвоем имитировали самоубийство по выбору — удавшийся вечер, для некоторых. Неплохой бизнес. Хороший город, Нью-Йорк.
— Нравится? — спросил меня голос сзади. Я обернулся и обнаружил себя тет-а-тет с тридцать восьмым калибром. У меня стальные нервы, но в этот раз все во мне перевернулось. Да, это была Флосси. Тот же голос, но Флосси была мужчиной. Его лицо скрывалось за маской.
— Ты не поверишь, но у меня нет даже бакалавра. Меня выкинули за неуспеваемость.
— Ты поэтому носишь маску?
— Я разработал сложнейшую схему захвата большинства голосов совета директоров «Нью-Йоркского книжного обозрения», но это значило, что мне придется стать двойником Лайонела Триллинга. Я уехал на операцию в Мексику. В Хуареце есть доктор, который придает людям черты лица Триллинга — за большие деньги. Но что-то не получилось, и я стал выглядеть как Оден, но с голосом Мэри Маккарти. Тогда я и преступил закон.
Быстро, до того, как он успел дотронуться до курка, я перешел к делу. Наклонясь вперед, я врезал ему локтем в челюсть и схватился за ствол, когда он начал падать. Он упал как груда кирпича. Он причитал, пока не появилась полиция.
— Хорошо сработано, Кайзер, — сказал сержант Холмс. — Когда с ним закончим мы, с ним пощебечут люди из ФБР. Небольшая афера с комментированным изданием Дантова Ада и парой картежников. Уведите его, ребята.
Позднее тем вечером я навестил Глорию, свою старую знакомую. Она — блондинка. Закончила на отлично. Разница только в том, что она заканчивала физкультуру. И это было хорошо.