Кавказец соврал. Он упрямо гнул свою линию и, когда убедился в том, что обезумевшая от горя женщина готова на все ради спасения любимого мужа, сказал как бы нехотя:
— Ладно, ладно. Так и быть, есть один вариант. Но ты на него вряд ли согласишься.
— Согласна, согласна! — не думая воскликнула Нина Никаноровна. — Я для Паши на все согласна!
— Смотри! — угрожающе сказал кавказец. — Я тебя за язык не тянул. Теперь, если откажешься, сама башку потеряешь!
С этими словами он аккуратно достал из своего чемоданчика-дипломата большую коробку конфет и положил ее на стол.
— Вот такой сувенир надо в Москву отвезти.
— Кому?
— Я объясню. Согласна?
— Да конечно, господи! Отвезу в лучшем виде. Только мне билет купить не на что.
— На билет деньги получишь.
Вдруг Нина Никаноровна опомнилась. Что-то здесь было неладно. То за освобождение Павла требовали кучу долларов, а то просили о таком пустяке — конфеты в Москву отвезти. Да еще за чужой счет.
— А там правда конфеты? — с замирающим сердцем спросила Нина Никаноровна.
Кавказец ощерил золотые зубы.
— Догадливая! — сказал он, приоткрывая коробку.
И Нина Никаноровна увидела взрывное устройство.
Август 1999 года. Жанна
С Митей Иванцовым они не виделись и не созванивались давно. Даже с днем рождения перестали друг друга поздравлять.
Правда, совсем недавно Жанне пришлось к нему обратиться, но то был экстренный случай. Охлаждение в их отношениях произошло после того, как Жанна попросила Иванцова написать о ней воспоминания. Тот загорелся было, но скоро нужда в его мемуарах отпала, поскольку к Жанне стала возвращаться память, утраченная при взрыве. Митя ничего этого не знал и смертельно обиделся, когда Жанна сыграла отбой.
Обида в нем еще не угасла, и на звонок Жанны он отреагировал более чем сдержанно.
— Какие люди! — с иронией сказал Митя, сразу узнав ее голос. — Что опять с тобой стряслось?
— А просто так я уже не могу тебе позвонить? — спросила она.
— Наверно, можешь. Но вряд ли хочешь.
Митя, конечно, был прав, обидевшись на Жанну. И с этими чертовыми мемуарами получилось неловко, и потом она поступила по-свински, сначала вызвав Иванцова спасать похищенного Ванечку, а потом, когда и без Мити все кончилось благополучно, даже не перезвонив ему. Он сам до нее дозвонился и услышал довольно хамское: «Все хорошо. Извини. Потом поговорим». В тот момент Жанне, естественно, было не до Иванцова — но ему-то что до этого?
— Ладно тебе, Митя, — сказала она смущенно. — Ну виновата. Признаю. Но ты же знаешь, что у меня не все дома.
— Это еще мягко сказано, — ворчливо ответил он.
Жанна поняла, что прощена.
— Как ты там поживаешь? — спросила она. — Все пописываешь?
— Пописывают в сортире. А я пишу. Преимущественно в стол. Как и пишутся гениальные вещи.
— А среди твоих шедевров для кино ничего не завалялось?
— Вроде «Женщины, которая поет»? Лавры Пугачевой не дают покоя? Решила блеснуть на большом экране?
— Да нет, поздновато в сорок лет.
— А что же тогда? В режиссуру решила податься? Сейчас только ленивый кино не лудит.
— Отдохни, Иванцов! — взмолилась она. — Я для Тимура сценарий ищу.
— Вон как! Значит, мастер созрел для крупного полотна?
— Да вот, боюсь, не перезрел бы. Понимаешь, Митя, мой горный орел так на этом зациклился, что прямо усох весь.
— Так он же, наверно, не меньше чем на Канны нацелился. Или на «Оскара», — сказал Митя, помолчав. — Боюсь не соответствовать.
— Но у тебя что-то есть или нет?
— Пылится тут в столе одно странное сочинение…
— Так дай почитать. Вдруг это то что надо.
— А если нет? Лишний раз ранить самолюбие? Я с Лёкой посоветуюсь и тебе перезвоню.
— Лёка — это кто?
— Личная жена.
— Твоя?
— Да уж, ясное дело, не чужая. Или ты думаешь, что меня уж и полюбить нельзя?
— Какой вопрос! Я сама была в тебя влюблена когда-то.
— Ну? — весело удивился он. — Вот с этого места поподробней, пожалуйста.
— Все, Митенька, поезд ушел. Раньше надо было повнимательней быть. Может, я сама с твоей женой поговорю? Как, ты сказал, ее зовут?
— Лёка. Это по-домашнему. Вообще-то она Елена Васильевна.
— Ну так если я с Еленой Васильевной поговорю?
— Вот это лишнее.
— Я аккуратно. Чтобы не ревновала.
— Не в этом дело. Просто она, уж извини, вашего брата на дух не переносит.
— Какого брата?
— В смысле — всю эту вашу эстрадную тусовку.