В ту ночь я очень поздно лег спать. Какое-то время я просидел в номере у Буцатти, а потом спустился в бар, где уже не оставалось ни одного футболиста. Я заказал виски и устроился за столиком, откуда очень хорошо были видны огни Барселоны. Скоро я услышал, как кто-то сел рядом. Я всполошился. Это был тренер. Ему тоже не спалось. Он спросил, почему я не в постели в столь поздний час. Я ответил, что от волнения. Но ведь ты завтра не играешь, Асеведо, возразил он. Это еще хуже, ответил я. Тренер посмотрел на город, кивнул и потер руки. Что ты пьешь? — спросил он. То же, что и вы, ответил я. Ладно, это хорошо успокаивает нервы, сказал тренер. Потом он заговорил о своем сыне, о своей семье, жившей в Англии, но больше всего о сыне, после чего мы оба встали и поставили пустые стаканы на стойку бара. Когда я вошел в номер, Буба мирно спал на своей кровати. В нормальном состоянии я не стал бы зажигать свет, но тогда зажег. Буба даже не шелохнулся. Я зашел в ванную — там все было в полном порядке. Я надел пижаму, лег и погасил лампу. Несколько минут я прислушивался к ровному дыханию Бубы. Не помню, когда я заснул сам.
На следующий день мы выиграли со счетом три — ноль. Первый гол забил Эррера. Первый свой гол в сезоне. Еще два — Буба. Спортивные журналисты осторожно отметили существенную перемену в нашей игре и особенно успех Бубы. Я видел матч. И знаю, как все произошло на самом деле. На самом деле Буба играл неважно. Хорошо играли Эррера, Делев и Буцатти. Основная вертикаль. На самом деле Бубы как будто и не было на поле большую часть матча. Но он забил два мяча — и этого было более чем достаточно.
Теперь мне следовало бы кое-что сказать и о самих голах. Первый свой гол (второй в матче) Буба забил с углового, который подавал Палау. Буба в суматохе ударил и забил. Второй гол был странный: команда противника уже смирилась с поражением, шла восемьдесят пятая минута, все устали, наши, пожалуй, даже больше, чем те, все играли откровенно осторожно, и тут кто-то отпасовал Бубе — в надежде, сказал бы я, что тот вернет мяч либо подержит, но Буба бросился бежать по своему краю, быстро, гораздо быстрее, чем на протяжении всего матча, оказался метрах в четырех от штрафной, и, когда все ждали, что он зарядит, не глядя, он ударил так, что застал врасплох двух защитников, которые находились перед ним, и вратаря, удар шведой, какого я никогда прежде не видал, как из пушки, какие умеют бить только бразильцы, попал в правый угол, так что все зрители тут же повскакали со своих мест.
Тем же вечером, после того как мы отпраздновали победу, я поговорил с ним. Я спросил про магию, про колдовство, про кровь в стакане. Буба посмотрел на меня и посерьезнел. Наклони ухо, сказал он. Мы находились на дискотеке и еле слышали друг друга. Буба прошептал мне на ухо несколько слов, которых я сперва не разобрал. Наверное, я уже был слишком пьян. Потом он отодвинулся от меня и улыбнулся. Скоро ты сам будешь забивать голы и получше, сказал он. Отлично, согласен, ответил я.
С той поры дела пошли на лад. Следующий матч мы выиграли со счетом четыре — два, хотя играли в гостях. Эррера забил головой, Делев с пенальти, а Буба — еще два гола, и были эти голы до невозможности странными, во всяком случае так показалось мне, ведь я знал всю историю и перед поездкой, в которую не попал, участвовал вместе с Эррерой в ритуале с разрезанными пальцами, водой и кровью.
Через три недели меня выпустили на поле — во втором тайме, на семьдесят пятой минуте. Мы играли с лидером на выезде и выиграли один — ноль. Гол забил я на восемьдесят восьмой минуте. Пас мне дал Буба, во всяком случае, так думали все, хотя у меня самого имелись некоторые сомнения. Точно знаю, что Буба пошел вперед по правому краю, а я сделал рывок по левому. Там было четыре защитника, один за Бубой, двое посередине, в трех метрах от меня. Вдруг случилось то, чего я не возьмусь объяснить. Центральные защитники вдруг словно в землю вросли. Я продолжал бежать вперед, а за мной, не отставая, бежал их правый. Буба шел до штрафной вместе с не отстававшим от него левым защитником. И в этот момент он сделал финт и ударил по центру. А я кинулся в штрафную — без всякой, впрочем, надежды достать мяч, но случилось так, что одновременно и центральные повели себя словно потерявшие след собаки или словно их вдруг укачало, да и мяч полетел страннейшим образом, во всяком случае я каким-то чудом оказался в штрафной с послушным мне мячом, а вратарь вышел, защитник прилип мне к левому плечу, не зная, держать ему меня или нет, и тогда я как-то очень просто ударил по мячу и забил гол, и мы выиграли.