Шарлотта Роган
Шлюпка
Посвящается Кевину, а также Оливии, Стефани и Нику с любовью
Я же воспел о потопе людям.
Слушай!
Пролог
Сегодня я повергла в шок своих адвокатов и даже сама удивилась, что вызвала у них такую реакцию. Когда мы во время перерыва выходили из здания суда на обед, разразилась гроза. Адвокаты поспешили укрыться под навесом ближайшего магазина, чтобы не испортить костюмы, а я замерла под открытым небом и принялась ловить ртом капли дождя, мысленно переносясь назад во времени и в который раз проживая тот, другой дождь, что накрыл нас сплошной серой завесой. Тот ливень канул в небытие, но сегодняшний эпизод впервые навел меня на мысль, что я и сама рискую остаться там же, увязнуть в прошлом и не найти сил вырваться из десятого дня, с которым в шлюпку пришел дождь.
Он был холодным, но радость наша не знала границ. Сначала шлюпку заволокло дразнящим туманом, а потом на нас разом хлынуло как из ведра. Запрокинув головы, мы раскрыли рты и подставили живительным каплям распухшие от жажды языки. Мэри-Энн не смогла или не захотела разомкнуть губы ни чтобы напиться, ни чтобы заговорить. Мы с ней ровесницы. Ханна, которая немногим старше, влепила ей пощечину: «А ну открывай рот, не то хуже будет!»
Скрутив Мэри-Энн, она зажала ей ноздри, чтобы заставить дышать ртом. Так они и сидели, сцепившись в зловещий клубок, и Ханна не давала ей сомкнуть челюсти, чтобы спасительная влага мало-помалу капала в разинутый рот.
— Сюда, сюда! — призывал мистер Райхманн, глава небольшой адвокатской группы, которую наняла для меня свекровь, но не из беспокойства за мою судьбу, а из опасений, что я окажусь за решеткой и тем самым запятнаю репутацию семьи.
Райхманн и его помощники звали меня под навес, но я притворилась глухой. Они страшно разозлились, что их не слышат, точнее, не замечают, а это уже совсем другая штука — на мой взгляд, куда более оскорбительная для записных ораторов, которым безраздельно внимают судьи, присяжные и другие участники процесса: те, кто поклялся говорить правду или воспользовался правом хранить молчание, а также те, чья свобода зависит от конкретной доли истины, которую они решат приоткрыть. Когда же я наконец очнулась и перешла к ним под навес, промокнув до нитки и дрожа от холода, но все же улыбаясь самой себе и радуясь вновь обретенной толике фантазии, они загалдели:
— Что это за выходка? О чем вы только думаете, Грейс? Вы рехнулись?
Адвокат Гловер, самый доброжелательный из всей троицы, накинул мне на плечи свой пиджак, и вскоре ручьями текущая с меня вода пропитала дорогую шелковую подкладку и наверняка бесповоротно испортила вещь; приятно, конечно, что обо мне проявили заботу, но я бы предпочла, чтобы испорченным оказался пиджак статного, импозантного Уильяма Райхманна.
— Пить захотелось, — ответила я, так и не утолив жажду.
— Мы же идем в ресторан. До него рукой подать. Через пару минут вы сможете заказать любой напиток по своему выбору, — убеждал мистер Гловер, а двое других тыкали пальцами в указанном направлении, бормоча какую-то ерунду; но мне нужна была дождевая и морская вода — вся бескрайняя ширь океана.
— Надо же! — выдавила я, смеясь от мысли, что могу выбрать любой напиток, только не тот, которого мне хотелось.
До этого я две недели провела в тюрьме и сейчас глотнула свободы лишь в ожидании вердикта. Хохот гигантскими волнами сотрясал мои внутренности, поэтому адвокаты сочли за лучшее оставить меня в вестибюле, куда мне и принесли еду, чтобы я клевала сэндвич под бдительным оком гардеробщика, восседавшего на своем насесте. Так мы и косились друг на друга, словно две птицы, а меня до колик распирало от смеха: еще немного — и мне бы сделалось дурно.
— Итак, — начал мистер Райхманн, когда мы воссоединились после обеда, — обсудив это происшествие, мы пришли к выводу, что защита по линии невменяемости может, несмотря ни на что, оказаться вполне перспективной.
От мысли, что я не в себе, защитники воспрянули духом. Если до обеда они проявляли нервозность и пессимизм, то теперь, дружно закурив, стали поздравлять друг друга с успешным завершением какой-то неизвестной мне тяжбы. Вероятно, заподозрив у меня нервное расстройство и едва оправившись от первого шока, адвокаты решили заручиться медицинскими документами, пригодными для использования в суде; теперь они по очереди похлопывали меня по плечу и увещевали:
— Не волнуйтесь, дорогуша. Вы и без того достаточно пережили. Доверьтесь нам, мы свое дело знаем.