ша, а чем не сапфиры от бабушки Фиры.... Лёвчик три дня точал, тогда ещё в 1929-м... А сегодня о них слава как о сапфирах прошла... ну-ну... вы только эти сапфиры на пол не роняйте...
3.
Украинская столица начала шестидесятых не любила лимитЫ, давила её и презирала всячески… И было как видно за что…
Киевский котел перемолол не только полмиллиона советских воинов, но и практически сравнял древнюю столицу восточных славян с землей… Киев к тому же столь же варварски освобождали, отутюжив будто вражеский запредельный Берлин…. И поэтому послевоенный Киев начинался в бараках и мазанках….
Позже додумались до первых щитовых общежитий, куда принимали на жительство тех из крестьян, кто получил свой первый редко заслуженный срок и завершил ходку дилеммой – возвращаться в полудикое беспаспортное существование в село без газа и электричества или, изобразив из себя мужчину, прошедшего перековку, либо посыпавшую голову пеплом целку-фанатичку, строить коммунизм в веселых и шумных бараках…
В селе было трудно, от села не было отписки, в селе был тотальный контроль и бесправная 16-часовая пахота, и поэтому именно ходаки по первой тюремной ходке возвращались уже не в почти военизированные украинские колхозы, а в бараки, где каждому полагалась койка и чашка, миска и ложка да ещё мыла немножко….
Затем грохнуло сокращение вооруженных сил и два с половиной миллиона человек разом запросили работу… В Киев получили право на въезд только самые толерантные к традиционным имперских глупостям…. Они несли веру в систему, и до 30 тысяч армейских кадровиков зажали Киев в металлические клещи махрового тоталитаризма.
Прочие лимитные семьдесят тысяч с семьями и пустопорожними аттестатами пришли на стройки подмять под себя урочную гопоту и поставить её тупо на место….
Тут-то и пошли по Киеву мордобои… Система вбивала в крестьянских отсидентов их права и обязанности, и те съежились и начали природно… рожать… Они даже почувствовали себя евреями… Такими же затравленными и гонимыми… Они даже стали здороваться и пригибаться…
Впрочем, киевских евреев это не касалось… Они четко обнаружили свою нишу в глобальной советской бесхозяйственности, и превратились резво в парикмахеров и часовщиков, ювелиров и гальваников, в формовщиков литейных и снабженцев…
Выросли и целые школы советских бухгалтеров и экономистов, которые почти всегда были старше и умнее самого Карла Маркса, поскольку тот был просто экономистом, а какой-нибудь дядя Пиня уже старшим экономистом…
Это всех до поры до времени веселило, но все киевские часы шли точно минута в минуту, а городская иепархия счетного дела ни разу не ошибалось при расчетах потребления зубного порошка «Мята» на душу населения…
Кроме того парикмахерами отшлифовывались фасонные советские профили под полубокс, бокс и венгерку… Не иметь венгерки на голове было не достойно эпохе, а носить бокс в обществе, где почитался свободный от условностей полубокс было не эстетично…
К тому же наручные часы тоже требовали ребрендинга, апгрейдинга, тюнинга и прочистки, и к хорошему Воскресенскому часовщику Рувиму была очередь на полгода...
Кроме того, наметился рынок ну не совсем точной, но таки счетной механики с табуляторами, "Аскотами" и прочей гедеэровской хренью, и все сразу почувствовали на себе дыхание прогресса и прогрессивки. А с прогрессивкой приходили лавы и жизнь отцов, казалось, получала воистину радостное оформление…
Но только не жизнь детей… Идочка говорила своим счастливым по-советски родителям бабуле Еве и дедке Науму очень просто и веско: «Застрелитесь»… И надо сказать, что этот сакральный лозунг пришел ей на ум, бедный мой дедка Наум, ещё в раннем школьном отрочестве…
Илья Петрович Резник в те времена слыл главным часовщиком всего советского времени на всем киевском Левобережье. А посему ежедневно он бережно обходил все окрестные советские и торговые учреждения с отверткой и маслёнкой со светлым конопляным елеем и с двумя «свежими» батарейками «Марс».
Этим необычным «энзе» он оживлял практически все в ту пору модные электрические ходики «Луч», которые управлялись с единого городского, а может быть даже республиканского центра времени. Обычно такие ходики непременно висели во всех вестибюлях и торговых залах страны, а также у парадных подъездов.
В то время как сам центр этого времени, отстающего от московского ровно на четыре минуты, был надежно скрыт от всех граждан и часовщиков города Киева.
Именно из-за этого обстоятельства Илье Петровичу страшно и горько завидовали все прочие часовщики Воскресенки, и даже Рувим не был в том исключением…. А уж прочие часовые трудяги Киевского рембытуправления – комбината-шарашки для киевских еврейских часовых дел мастеров – не были ему чета, или, скажем прямо и откровенно, – не годились даже в подмётки….