— А мфе фет, — упрямо пробухтел эльф у ее ног. Он специально нарывается? От соли не подох, так решил Закуску доконать, чтобы она его прикончила?
— А тебя вообще никто не спрашивал! — фыркнула Кинза, от души пнув остроухого паршивца.
— Погоди, — притормозила ее я, понимая, что сейчас вновь начнется превращение жреца в котлету. — Так мы от него ничего не добьемся. Мурка, — я повернулась к кошке, которая с довольной моськой доедала кусочек вяленого мяса.
— Ум? — тут же встрепенулась нэка, заинтересовано навострив уши.
— Дай-ка мне малое лечебное зелье, — попросила я, с коварной ухмылкой косясь на слабо постанывающего парня.
— Думаешь, если его вылечить, он заговорит? — с сомнением протянула орка. — Вряд ли он оценит твою доброту…
— Вряд ли он, в таком состоянии, переживет то, что я надумала с ним сотворить, — многозначительно проговорила я, озорно подмигнув спутнице. — Поэтому, для начала, его нужно подлечить, чтобы этот хмырь не скопытился раньше времени.
— Хм-м-м, — Кинза задумчиво почесала затылок. Она еще не знала, что я задумала, но судя по азартному блеску в глазах, была не против это испробовать.
Влить в упирающегося эльфа небольшой пузырек мутновато-белой жидкости, особого труда не составило. Вот, заодно проверим действенность зелья на практике! По словам чудика, у которого мы это купили, снадобье должно было за несколько минут залечить синяки, ссадины и мелкие раны. Оставалось лишь надеяться, что под видом целебного зелья этот ухарь не продал нам какую-нибудь отраву. Не хотелось бы упустить шанс выбить инфу из остроухой пакости…
В этот раз удача оказалась на нашей стороне. Довольно быстро на поджаром теле жреца не осталось и следа от побоев орки. Отлично! Раз не удалось добыть сведенья силой, значит пришла пора прибегнуть к более изощренным пыткам. Заметив мой злорадный оскал, парень настороженно попятился.
— Нет, дружок, тебя уже ничто не спасет, — ласково промурлыкала я, призывая из инвентаря Писюкан и многозначительно постукивая «лезвием» по раскрытой ладони.
— Клинок Бога Войны? — опешил эльф, ошарашено следя взглядом за движением стеклянного херуса. — Как он оказался у человека?
— Выбила из задницы одного блондинистого ушлепка, — пояснила я и, наклонившись к жрецу, добавила. — Но ты не о том думаешь.
— Эм? — явно не понял моих намерений остроухий упрямец.
— Госпожа, вы думаете, если затолкать эту штуку ему в задний проход, он станет более сговорчивым? — озадачено пригнув одно ухо, поинтересовалась Мяура, вслух озвучивая мой коварный план.
— Вы не посмеете! — взбунтовался вмиг побледневший эльфак.
— А кто нам помешает? — коварно усмехнулась я.
— Это… это… — испугано залепетал парень, прижимаясь спиной к стене.
— Отличный план! — неожиданно воскликнула Кинза, одобряя мою затею и доводя пленника до нервной икоты.
Глаза девушки горели таким энтузиазмом, что я не стала отказывать ей в удовольствии и, передав Писюкан в ее сильные руки, позволила и дальше измываться над несчастным эльфом. Нет, вот он точно сам себе враг! Давно бы рассказал нам все, что знает и избавился от нашего неприятного общества. Может, он мазохист или еще какой скрытый извращенец? А может, все остроухие поганцы такие? Хм-м-м, наверное, именно поэтому они постоянно нарываются и ищут неприятности на свои тощие жопцы. Точно! И дело вовсе не в том, что мои отношения с эльфаками испорчены в хлам…
Затягивать с привидением приговора в исполнение, Закуска не стала. Быстренько поставила парня в нужную позу, надежно связав между собой локти и колени, чтобы не разогнулся и, задрав мантию жреца, спустила с бедолаги штаны. Все это время он злостно матерился и даже пытался сопротивляться, но где ему сравниться по силе с оркой, которую захватил азарт нового развлечения?
— Думаете, это хорошая идея? — с сомнением протянула Мурка, наблюдая за тем, как Кинза примеривает стеклянный фаллос к оттопыренной заднице эльфа.
— Не уверена, — честно призналась я. — Но других идей у меня нет. Если этот поганец даже после покушения на свой попец не заговорит, то нам придется искать, либо другого эльфа, либо иной источник информации.
Парень оказался очень упертым. Он истошно вопил, безуспешно пытался уползти, проклинал нас до седьмого колена, но про реликвии упорно молчал даже, когда «лезвие» Писюкана наполовину скрылось в его пятой точке. Надо же, какая самоотверженность! Готов терпеть такое унижение, лишь бы сохранить тайны своего народа! М-да, либо он действительно так бесконечно предан своим собратьям, либо этот пентюх и впрямь ничего не знает. Пычально… Дилиньк! Да знаю я, знаю! Но пока смотреть не буду, чтобы совесть нечаянно не проснулась… Я уже практически отчаялась, когда упрямство жреца, наконец-то, иссякло. Да неужели? Аллилуйя!