Его выдернули прямо из-за семейного тогда еще стола. Мария фыркнула и вышла из комнаты. Степка тоже после тяжелого вздоха.
Звонил начальник следственного отдела подполковник Горюнов Степан Аркадьевич.
– Здравствуй, Матвей Егорович! – вздохнул он в трубку. – У нас серьезное дело. Я подумал, что лучше им заняться тебе. Сейчас сразу езжай в Удомлю! Потом все как надо оформим. У нас нечто похожее на серию.
– Товарищ подполковник! Сегодня Рождество! Я уже принял на грудь!
– Тогда езжай общественным транспортом! Все! Возражений в упор не слышу!
Делать было нечего, он собрал вещи в атмосфере всеобщего осуждения и с некоторым даже облегчением запрыгнул в такси.
Последние пару лет он постоянно жил в этой атмосфере. Вся беда в том, что на старости лет ум его, по мнению близких и коллег заметно помутился – он решил жить честно. "Ха-ха! Честный мент в России – оксюморон! Такого не бывает! Тем более в Твери!" – такое он выслушивал постоянно. Сыну на "бесплатное" обучение в Универе требовалось все больше и больше, жене на "бесплатные" обследования и лечение на его взгляд несуществующих болезней… Короче – труба! Тем более что и трудился он почти бесплатно.
В автобусе он просмотрел папку с предыдущим делом. В Бологовском районе на берегу Кафтинского озера рыбаки случайно обнаружили полуразложившийся труп в давно заброшенном домике. На фотках трудно было что-то рассмотреть – нетронутыми были только руки и ноги, привязанные к никелированным спинкам старинной (еще с сеткой) кровати. Все тулово и лицо были изрезаны и измазаны засохшей кровью. Хуже того, половой член с мошонкой были вырезаны и вставлены назад так, будто потерпевший сам себя имел, трахал. И это еще не все – мошонка была пустой. Т.е. тестикулы были удалены. И исчезли. Лишь по отпечаткам пальцев был опознан бармен ночного клуба в Боровичах, ранее привлекавшийся за хранение двух доз героина Швецов Георгий двадцати восьми лет. По слухам нетрадиционной сексуальной ориентации, хотя это было не так – имелась сожительница.
Удомля – почти закрытый городок атомных энергетиков. Надо сказать, обеспеченный получше многих соседних! В том смысле, что цены тут так не скакали и продукты с вещами были заметно качественнее. Да и дешевле.
Сыщику вдруг стало грустно, очень и очень грустно. Господи Боже мой, в каком мире мы живем?!
Этот труп обнаружила мать покойного Вероника Алексеевна, как выяснилось, инвалида по шизофрении двадцати лет от роду Синельникова Геннадия. Сама Вероника в застиранном халатике, сухонькая, невысокая, с руками, прижатыми к груди, когда он вошел, явно пребывала в каких-то своих измерениях – ходила почти бесшумно с напряженным худеньким личиком, смотрела в пространство перед собой и не сразу отвечала. Она словно бы и не слышала его объяснения своего визита и дежурных вопросов – вздрагивала, когда он повторял их, и просила еще раз повторить.
– Вот, – провела его в крохотную каморку с компьютерным столом и диваном, – вот ведь, опять не убрался за собой! Надо навести порядок, пока его нет!..
Все ясно, шиза передается по наследству. Ну и опять же, она ведь его одна растила двадцать лет! А о муже он спрашивать не стал – знал из протокола, что его никогда и не было.
– Разрешите мне в компьютере посмотреть? – вопрос снова пришлось задавать трижды.
Женщина же вздрогнула, будто он ударил ее, вытаращила на него блеклые глаза:
– Нет-нет! Ни в коем случае! Геша очень не любит, когда я компьютер трогаю!
Кабысток шагнул к ней и, взяв руками за тоненькие плечики, встряхнул ее:
– Очнитесь! Придите, пожалуйста, в себя!
Она сразу сникла и бесшумно заплакала, опустившись на диванчик. Сыщик развернул блок со снятой задней крышкой и убедился, что видеокарта с картами памяти вынуты. В протоколе осмотра места преступления это не было зафиксировано. Он набрал местных оперов.
– Здравия желаю! Это майор Кабысток из Твери! Я тут на месте! Ну, вы понимаете! Квартира Синельниковых! Да! В протоколе досмотра ничего не сказано о компе! Его вообще досматривали?
– Одну секунду! Там был старлей Васильев! Подождите!
– Жду!
– Старший лейтенант Васильев! Чем обязан?