Сколько слов она читала и ни разу не произносила!
Дома она скрывает, что знает больше, чем ей положено. В колледже она боится показать, что у нее есть пробелы, что она знает меньше других студентов, которые носят джинсы и футболки и не выпускают из рук телефоны. У нее телефон кошерный – раскладушка без интернета, без сообщений и с заблокированной камерой. В колледже она его скрывает. На семинарах всем слышны ее чересчур четкие согласные и легкая мелодичность речи, присущая идишу, и на нее иногда поглядывают с интересом. Как бы хорошо этот О’Донован ее ни учил, она никогда не будет выглядеть и звучать как другие студенты.
Он ослабляет галстук, и тот повисает чуть криво. Его жесты выглядят фальшиво. Рейзл куда больше нравились ее религиозные учителя, раввины и их жены, ребецин, которые выше всего ставят уважение и учат, не притворяясь друзьями.
– Это ваш первый курс английского в колледже, – говорит О’Донован. – Основа вашего студенческого будущего. Меня не интересует, какой у вас профиль, что еще вы изучаете, вы должны уметь критически мыслить, анализировать текст и убедительно писать.
Он указывает на свою голову, затем на глаза. Машет рукой, будто пишет невидимой ручкой. Можно подумать, кто-то пишет свои работы от руки.
Затем он спрыгивает со стола и говорит внезапно серьезным тоном.
– Работа, которую вы проделаете на этом курсе, подготовит вас не только к университету, но и к жизни.
Рейзл слишком поздно понимает, что выбрала неудачное место, что прямо перед ней находится ширинка джинсов О’Донована. Она не поднимает глаз, изучая программу на семестр, стараясь не принимать в поле зрения ничего выше его колен, и думает, правду ли он предсказывает – обещает, – сможет ли она использовать то, что прочитает и напишет, вне колледжа.
– Найти меня очень просто, – продолжает профессор. – Мне всегда можно написать в «Фейсбуке»[16].
Теперь Рейзл волнуется. У нее нет никакого «бука». Пойти в колледж, прятать ноутбук в рюкзаке и втайне от всех ходить на английский – это одно… но «Фейсбук» будет опасен. Ее могут найти на «Фейсбуке» и рассказать комитету целомудрия.
Профессор О’Донован просит студентов представиться. После того как кто-то называет свое имя, профессор с акцентом спрашивает: «И откуда вы?» С такой доброй и приветливой улыбкой.
Обычно Рейзл не стесняется говорить по-английски, но теперь волнуется, заметен ли идиш в ее речи.
– Я Рейзл из Бруклина, – говорит она так быстро, как только может, чтобы профессор не успел задать этот вопрос.
Одну ужасную секунду она чувствует на себе глаза профессора и однокурсников. Они изучают ее. Длинную юбку, доходящую до лодыжек, блузку, застегнутую до горла, рукава, скрывающие запястья. Затем переходят к следующему студенту.
Ей хочется говорить с профессором, используя привычный порядок слов идиша. Хочется забрать его английский, оставить его без языка, без места. Хочется изучать только цифры, никаких слов.
Попробуй один раз
– Рейзеле, что ты уткнулась в свою книгу! Надо готовиться!
Мами вбегает в комнату. Рейзл захлопывает компьютер и прикрывает его бумагами.
– Фарвус готовиться?
– Сваха звонила, она кого-то нашла. Хосн придет знакомиться завтра вечером.
– Цыц, – тати, стоявший в проходе, подходит к мами. – Не говори «хосн», еще рано.
– Ты же у меня был первым, – говорит мами. – Иногда первый – это тот самый.
Мами заглядывает в шкаф и достает оттуда три платья Рейзл. Времени на покупку нового перед башоу нет, так что придется довольствоваться лучшим субботним платьем.
– Залман, закрой дверь, пусть она померяет. Хочу взглянуть, какой красавицей она будет для хосна!
– Бли айнара, – говорит тати на выходе, отгоняя сглазы.
Мами пританцовывает с одним из платьев, с белым.
– Эта Подгорец – настоящее благословение. Просто чудесница, – говорит она.
Рейзл смотрит на платье в руках мами, потом на остальные на кровати. Иллюзия выбора – столько платьев, но на деле они одинаковые. Почему она не радуется, как мами? После того как Подгорец сказала ей «попробовать один раз», Рейзл согласилась на знакомство, но она не хотела так быстро. Не завтра.