— Шепард.
Адмирал хмыкнула, это её дочери, наверное, было привычно обращаться к так к подчинённым — проведя пол года в компании целых двух однофамильцев на корабле. Ну а самой Ханне это было в новинку. Впрочем, женщина продолжила.
— Мэм, — ответил вытянувшийся по струнке посетитель.
— Вольно, — она махнула рукой на стул, не желая напрягать шею. — Перейду сразу к делу. Во-первых, ваше дело было пересмотрено проверочной комиссией и в ваших действиях не было найдено состава преступления. Ваше звание задним числом восстановлено до лейтенант-коммандера, и инциндент убран из личного дела.
— Спасибо, мэм, — ровным, глубоким голосом церковного певца-дьякона, ответил Джон.
— Во-вторых, — кивнула адмирал, — коммандер Ченг отметил ваши успехи и вклад в дисциплину на корабле. Джианг-щи переводится на крейсер Манаус, вы же примите командование Карансебешем. Поздравляю с новым званием, коммандер Шепард.
Ханна открыла ящик стола и подвинула к младшему офицеру коробочку с серебрянными дубовыми листьями — унаследованными от флота США знаками различия. Новоиспечённый О-5 аж поперхнулся, что-что, а лавры Алана его точно не привлекали. Но, как говорится, дают- бери!
— Служу человечеству! — гаркнул он, вновь вытянувшись.
— Джон, — контр-адмирал скривилась и забыла про официальный тон, — заткнись и сядь. У меня от твоего вопля мигрень разыгралась. У тебя, как у прямого участника событий есть допуск, пусть и ограниченный. На флоте кризис — мы просто не успеваем подготовить достатучно офицеров и нижних чинов для нужд войны, отсюда и повышения. Это — экзамен. Справишься — будешь встречать Жнецов на крейсере. Сдавать зачёт быдешь на фронтире — твой фрегат переводится, а новым командующим офицером будет Джейн. Кстати, радуйся, тебе даже старпома нового нашли, некоего Кайдана Аленко, из вашей старой кодлы с Нормандии.
— Он же пи… получил ранения! — коммандер удивился настолько, что еле успел поправиться.
— За языком следи, — нахмурилась Шепард, — то, что тебя Михайлович ради нужд флота отмазал, индульгенцию на будущее не даёт. Что до ранений, то командование пересмотрело политику — теперь лечат, а не комиссуют. Жаль, что ретроактивно применять не получается… Тем более, что с вступлением в Совет медицина стала значительно лучше. Аленко, как говорит его личное дело, даже импланты заменили в асарийском госпитале, так что теперь он полноценный член экипажа.
— Да, мэм, есть следить за языком. Рад за Кайдана, мэм, ему с эл-два имплантами было не сладко.
— Вот и отлично. Работайте, коммандер.
— Так точно, мэм.
Джон Шепард вышел из кабинета и отправился в ангар за шаттлом на… уже полностью свой корабль. А из головы никак не шла песенка, которой его давным давно научил русскоговорящий сокурсник. «Ром, плеть и содомия, содомия ром и плеть — Королевский флот Британский никому не одолеть. Ром, плеть и содомия, содомия, плеть и ром, как прекрасно быть матросом в этом море голубом!»
***
Звание капитана пришло с изрядной примесью горечи. Провал на Терра Нова стал очередной оплеухой по Гегемонии, указанием на то, что государство неспособно навязывать свои интересы даже через спецоперации. Но, как ни странно, командира миссии не наказали, а повысили, выдали крейсер и отправили на секретную базу в одной из необитаемых систем близ Харсы.
Когда офицер увидел, ЧТО изучали на орбите ледяного планетоида на дальней орбите звезды, у него чуть не повыпадала шерсть на морде. Не то, чтобы он безоговорочно верил в сказки о «синтогерпесе,» которыми контрразведка Цитадели пыталась кормить шпионов Гегемонии, но однотипный Суверену линкор предтеч в любом случае опасен одним лишь своим существованием. Тот факт, что ему доверили защиту этой тайны наполнял сердце батара гордостью. Гегемония ещё покажет двухглазым уродцам, кому принадлежит будущее Галактики.
***
Что самое страшное в галактике? Кто-то скажет «Жнецы» и будет не прав. Самое страшное в галактике — это заскучавший саларианец. Доктор Салеон, как и почти все свои соплеменники, любил новое и не любил рутину. К счастью, подавляющее большинство рядовых выходцев с Сур’Кеша не имеют возможностей для масштабной реализации своей тяги к развлечениям. Но не заслуженный вивисектор галактики. Так же он отличался от большинства практически полным отличием совести и очень богатым воображением даже для земноводного. Проекты предложенные полубезумным землянином его увлекли… на какое-то время. Но большинство по-настоящему интересных моментов были уже решены (в случая с протеанами — принципиально, нехватало лишь генетического материала для проверки моделей), а киборгизация вообще превратилась в рутинный поток, и Харт спихнул работу Star Pear на многочисленных аватаров Мясоведа, благо тот не привередничал, и ему выло достаточно занятно ковыряться во внутренностях органиков даже в пятисотый раз.
В старые добрые времена можно было бы развлечься, пришив кому-нибудь чего-нибудь в принципе невозможное — вполне себе весёлая задачка, но… карма. В Варху переигрывать тоже не стоило — даже любимое хобби может набить оскомину если им злоупотреблять. Конечно где-то там существовал Хапсиэль, гротескная подобия на Зелену, рождённый в сумрачном эксперименте из нездоровых сексуальных фантазий галактики… но ЭТО саларианец откладывал на по-настоящему крайний случай. Даже Мясовед и Троцкий содрогались от упоминаний той сущности.
К счастью, недавно «добрый доктор» нашёл себе новый простор для творческого разгула — поселение ворка в трущобах Нос Астра. Он подкармливал общину, а в обмен получал, скажем, добровольцев для экспериментов. И галакты сыты, и Салеону весело, и карма молчит… Вроде бы. Эти галакты с планеты Хешток отличаются сверх-высокой обучаемостью, которая, впрочем, нивелируется их ничтожной продолжительностью жизни, меньше чем вполовину от салариан. Так же ворка известны практически полным иммунитетом к патогенам и невероятной приспособляемостью, которая ограничивается лишь медленным восполнением запаса взрослых стволовых клеток в организме. Естественно, Патогеныч не мог пройти мимо возможности показать клоаку более традиционным саларианским учёным и не создать из коротышек что-то… весёлое. Например, можно форсировать механизм выработки не-дифференцированных клеток и получить мелкий вариант кроганов… наверное — впереди было ещё море экспериментов.
Так же можно было ставить опыты попроще. Например, большинство традиционно лёгочно употребляемых наркотиков, таких как земной каннабис, на ворка не действовали вообще. А вот вусмерть укуренный индивид с зубодробительным именем Водывад Йинегве, наглядно доказывал своей обдолбаной улыбкой, что для настоящего вивисектора нет ничего невозможного. «Пожалуй, я назову этот вариант анашой Харта,» довольно пробормотало светило теневой науки.
***
Очередное заседание Совета проходило на турианском линкоре с пафосным названием, которое злые языки переводили как «триумфально пердящий.» Официально — никакого заседания не было, проходили лишь рутинные учения по эвакуации высших чиновников, которые происходили как минимум еженедельно после атаки Суверена. Корни у этих телодвижений росли от простого вопроса — «а какие ещё недокументированные функции есть у Цитадели?» вкупе с матерным рассказом последнего протеанина о том, как Жнецы использовали данные с захваченной в первый день их Войны столицы для того, чтобы давить системы обороны столетия спустя. Так что, предположение о том, что на своём линкоре чужих ушей будет куда меньше чем, на построенной неизвестно кем станции, казалось весьма резонным, и с тех пор в Зале Совета обсуждалась рутина, а что-либо важное или связанное с грядущей войной — в конференц-залах и каютах кораблей во время частых разъездов Советников.
— И как нам реагировать на этот п. здец? — риторически поинтересовался Топтыгин.
— На что? — не поняла асари.
— «Лазурец» по-вашему, — объяснил ей лингвистически подкованный Валерн.