Владимир. Вставай, вставай!
Володик. Было скользко. Был гололед.
Владимир. Врешь. Это было осенью, еще снег не выпал.
Володик. Он мне подножку дал, я поскользнулся, а он убежал.
Владимир. Врешь.
Володик. И не мог же я драться с ее приятелем, а он ведь ее приятель, я так понял.
Владимир. Врешь. Ты элементарно испугался, мальчик. Ты струсил. Ты ведь слышал про этого Вторника. Главарь местной шпаны, отчаянный человек, чуть ли не в колонии сидел за то, что ножиком кого-то порезал.
Володик. Ты же сам сказал, что она — стерва. Что ж мне, из-за стервы на нож лезть?
Владимир. Допустим, так. Но ведь ты ее любишь. Или нет? А? Поэтому нож не имеет никакого значения.
Володик. Я его уничтожу! И тебя тоже! Чего ты ко мне пристал? Провались, исчезни! Я не знаю, что будет завтра или послезавтра, но через три года она будет моей женой! Понял меня? Меня никто не узнает, я буду совсем другой человек! Я уже другой человек! Нет Володика, кончился Володик!
Входит Вера. Владимир тихо уходит.
Вера. Какой-то ты… неприятный. Злой какой-то.
Володик. Зачем он тебе нужен?
Вера. Кто?
Володик. Ну, этот Вторник? Почему, кстати, Вторник? Почему не Среда или Пятница?
Вера. Он мне не нужен.
Володик. Тогда зачем он ходит к тебе?
Вера. Просто так.
Володик. И в щечку целует — просто так?
Вера. У него воспитание такое.
Володик. Вы с ним совсем разные люди. Зачем он тебе? Я понимаю — Дмитрий. Он хоть не дурак. Что у тебя было с этим Вторником?
Вера. Ничего. Он просто одинокий очень.
Володик. Не верится что-то. Он ведь дурак, а дураки одинокими не бывают. У дураков друзей полно.
Вера. Когда ты станешь моим мужем, ты меня изведешь. Ты очень нудный.
Володик. Я хочу разобраться. Если Дмитрий узнает, что он скажет? Что подумает? У вас ведь с ним… Или тебе наплевать? Он тебя любит, между прочим! Или тебе наплевать? (Замечает слезы в глазах Веры.) Ты что? Ты что?
Вера. Ничего. Ты все правильно говоришь. Думаешь мне нравится, что он сюда ходит?
Володик. Не пускала бы.
Вера. А ты его знаешь? Он просто страшный. Он знаешь что предлагает? Или, говорит, со мной, или друзей приведу — и со всеми!
Володик. Что, серьезно?
Вера. Серьезней некуда. Только ты ничего не знаешь, ладно? А Дмитрий… Он меня любит, да… Только почему-то не приходит. Ты не знаешь, почему?
Володик. Я его сам давно не видел. А со Вторником я разберусь. Я из него понедельник сделаю.
Вера. Не надо! Не надо. Ты один раз уже пробовал мне помочь…
Пауза.
Володик. Ты извини… Я наговорил тут…
Вера. Ну что ты… (Гладит его по голове.) Ты мой самый лучший друг. Вот кончится все это, и мы с тобой поженимся.
Володик. Что кончится?
Вера. Не знаю… Чаю хочешь?
Володик. Да.
Вера. Покрепче?
Володик. Да.
Вера. И без сахара?
Володик. Да.
Вера уходит.
Я тебя люблю. Такое вот дело. А остальное не имеет никакого значения.
Появляется Дмитрий.
(Ему) Ведь правда?
Дмитрий. Что?
Володик. Ты почему не бываешь у нее?
Дмитрий. У кого?
Володик. У Веры.
Дмитрий. А кто это?
Володик. Хватит придуриваться!
Дмитрий. Я не понял, молодой человек, вы от ее имени и по поручению — или сами по себе?
Володик. Ты дурак. Там серьезные дела. К ней пристал один идиот. Вторник, кличка такая. Мелкая шпана, но запугивает, скотина. Я бы сам с ним разобрался, но у него друзья. А ты своих позови — и мы еще посмотрим! Ты что?
Дмитрий. Любуюсь. И думаю на тему: где моя юность, где моя свежесть, когда я бегал в зеленых полях за первой весенней бабочкой?! (Пригорюнился.)
Володик. Не смешно.
Дмитрий. Значит, ты предлагаешь пойти и устроить уличный бой быков?
Володик. Нет, но надо что-то. Чтобы они отстали!
Дмитрий. Бой уже был. Они меня уже побили. Ногами в том числе. Я лежал, смотрел в тихое вечернее небо и на досуге думал о вечности. Нет, сам Вторник меня не тронул. Он в сторонке стоял и утешал Веру. Успокаивал. Она два с половиной раза всхлипнула — и успокоилась. Что ж. Я их всех простил, как истинный христианин. Ты ведь тоже христианин? Это крестик у тебя?