Горький исторический опыт дал свои плоды. В июле 1941 года в Галиции украинское население продемонстрировало преданность и самопожертвование идее свободы и динамичный уровень организованности. Одновременно с провозглашением независимости было создано правительство, а на местах, не медля, появилась заранее подготовленная администрация. Немедленно хотели начать формирование Украинской национальной революционной армии. Тут же возникла «Управа города Львова». Львовская радиостанция очутилась под украинским контролем. На улицах сразу появились патрули украинской милиции, во главе которой стал Емельян Матла — политзаключенный, который чудом избежал смерти на Лонцького. Городские организации, предприятия, коммунальные службы, торговля, учебные заведения и заведения культуры перешли в украинские руки. Однако утверждение историка Элияху Йонеса, что, мол, что тогда украинцы отобрали у львовских евреев предприятия и магазины, ни на йоту не отвечает действительности, потому что еврейское имущество, как и имущество поляков и украинцев, большевики успели национализировать еще полтора года назад.
Накануне немецко-советской войны, в апреле 1941 года, состоялся Второй Великий Сбор ОУН, который разработал актуальные программные документы, которые определяли отношение к немецкой оккупации, а также политику относительно поляков и евреев. Нельзя понять ход исторических событий, не принимая во внимание апрельские постановления. В тех постановлениях провозглашено, что ОУН «ведет борьбу за Украинское Суверенное Соборное Государство, за освобождение порабощенных Москвой народов Восточной Европы и Азии, за новый справедливый строй на обломках московской империи СССР. Организация Украинских Националистов будет продолжать всеми силами революционную борьбу за освобождение Украинского народа без оглядки на все территориально-политические изменения, которые могли произойти на территории Восточной Европы.
Путем к достижению наших целей является Украинская революция в московской империи СССР совместно с освободительной борьбой угнетенных Москвой народов под девизом: «Свобода народам и личности».
Великий Сбор ОУН не обошел вниманием и взаимоотношения с поляками и евреями. В постановлении по польскому вопросу сказано: «ОУН будет вести борьбу с теми польскими группировками, которые стремятся к восстановлению польской оккупации украинских земель. Условием для нормализации отношений между украинской и польской нациями есть прекращение антиукраинских акций со стороны поляков».
Свое отношение к евреям постановление ОУН заключается в следующих трех предложениях: «Евреи в СССР являются самой преданной опорой господствующего большевистского режима и авангардом московского империализма в Украине. Антиеврейские настроения украинских масс московско-большевистское правительство использует, чтобы отвернуть их внимание от настоящей причины их бед и чтобы в момент срыва направить их на погром евреев. Организация Украинских Националистов относится к евреям как опоре московско-большевистского режима, одновременно разъясняя народным массам, что главный враг — Москва». Не вдаваясь в анализ этих положений (этим занимаются историки), подчеркнем, что из приведенного постановления четко и ясно выплывает, что ОУН предусмотрительно выступила против еврейских погромов. Постановление четко предостерегало не отождествлять антисоветизм с антисемитизмом. Элияху Йонес вставил препарированный отрывок этого постановления в таком контексте, чтобы из него не было понятно, что ОУН в 1941 году решительно запретила еврейские погромы.
Следом за Йонесом и Вайсом, вот как, например, лукаво подает текст этого постановления известный украинофоб Солженицын в своей книге «Двести лет вместе»: «Жиды в СССР являются самой преданной опорой господствующего большевистского режима и авангардом империализма в Украине…Организация Украинских Националистов осознает жидов как опору московско-большевистского режима, просвещая одновременно народные массы, что Москва — это главный враг». Обходя некорректный в русском переводе термин «жид», имеем тут яркий наглядный пример украинофобских мошеннических манипуляций. За тремя точками прячется самое главное второе предложение: «Антиеврейские настроения украинских масс московско-большевистское правительство использует, чтобы отвернуть их внимание от настоящей причины их бед и чтобы в момент срыва направить их на погром евреев». Сказано выразительно и понятно кому и зачем в Украине были нужны еврейские погромы. Приписывание структурам ОУН организацию во Львове еврейских погромов является злоумышленной выдумкой украинофобов с целью дискредитации украинской освободительной борьбы.
При каждой смене власти во Львове всех работающих обязывали немедленно возвращаться на свои рабочие места. Немцы объявили: «Кто не вернется на место работы, того ожидает смертное наказание». Мой отец поспешил на улицу Сокола (ныне Ковжуна), в областную типографию, где он до начала войны работал в полиграфическом цеху газеты «Вільна Україна». Типография во время военных действий осталась неповрежденной и сохранила значительные запасы бумаги, но большевистская газета, естественно, при новой власти выходить не могла. В первые дни немецкой оккупации типография печатала только плакаты и листовки, которые никак не могли заменить собой периодическое издание с систематическим оперативным материалом, правительственными распоряжениями и сообщениями. В многолюдном городе любая административная власть не может нормально функционировать без общедоступной ежедневной газеты.
Пятого июля отец принес с работы свежий номер только что возникшей львовской газеты, которую начала официально выпускать городская управа. Новое периодическое издание получило название «Украинские ежедневные новости», и его первый номер раздавали львовянам бесплатно. Интерес газетой среди жаждущих свежей информации людей был чрезвычайным. Чтобы ознакомится с первым номером официальной газеты, к нам сразу примчались и Блязер, и Штарк, и Валах, и Щур. Но на этом не закончилось. На следующий день меня начали приглашать к себе те соседи, которые слабо понимали украинский литературный язык, и просили прочитать и объяснить им отдельные языковые обороты.
Напечатанное в газете «Слово Митрополита», в котором говорилось, что на основе солидарности и безустанного труда поднимется Соборная Украина не только как громкое слово и идея, но как живой, здоровый, жизнеспособный могучий государственный организм, мои еврейские слушатели воспринимали с пониманием и удовлетворением. Евреи никогда не имели с украинцами ни малейших территориальных споров, а жить в украинском государстве им, понятно, нравилось больше, чем в гитлеровском рейхе.
Сдержанный комментарий вызвало суровое распоряжение немецкого коменданта города Львова генерала Ренца. Комендант извещал, что за наименьшую попытку выступления против немецких войск — смертная казнь. За хранение огнестрельного оружия и амуниции — смертная казнь. Несанкционированные собрания, демонстрации, уличные шествия — смертная казнь. Также комендант предостерег, что без разрешения военных властей нельзя осуществлять никаких мероприятий полицейского, экономического и какого- либо иного характера. «Наверно это неплохо, — размышляли соседи, — известно, немцы любят четкий порядок и железную дисциплину и в дальнейшем не допустят никакого самоуправства».
Наиболее пришлось по душе всем напечатанное в газете коротенькое, но очень весомое практическое объявление: «Приказываю всем органам милиции и торговых предприятий г. Львова организовать около магазинов одну очередь граждан. Самовольное разделение очереди по вероисповеданию или национальности запрещается. Управа г. Львова». Таким образом, украинское руководство города сообщало львовянам, что оно настроено не на конфронтацию, а на сотрудничество со всеми его жителями, без разницы национальности. Касалось это прежде всего евреев, потому что их жесткая дискриминация немцами на каждом шагу для всех стала очевидной.
Однако уже через несколько дней под давлением гестапо было объявлено новое постановление, которое разделяло время продажи в продуктовых магазинах отдельно для евреев, что было равнозначно дискриминационному делению очереди по национальному признаку. На этом далекоглядный гестаповский курс изоляции евреев от остальных львовян не остановился. Во второй половине июля для еврейского населения были отведены «отдельные рестораны, кафе, столовые и магазины различных товаров». Тогда же их перевели на голодоморный, наполовину меньший чем другим, уровень снабжения пищевыми продуктами.