— Что это за стрельба? — не выдержал я.
— А, это жидов стреляют.
— Их тут давненько расстреливают, — объяснил кто-то.
— Наверно, с начала войны, — добавил какой-то из винниковских.
«Вот где, — уколола мучительная мысль, — убили Йосале, Асю и сейчас убивают кого-то».
Я начал расспрашивать ребят, что им известно о подробностях казней в Лисиничах. Безразличным тоном они рассказали, что немцы отгородили часть Лисиничского леса колючей проволокой — запретили туда приближаться. Запретную зону охраняют «аскары» и украинская полиция. Но некоторые, рискуя жизнью, туда заглядывали. Они видели, как автомобили привозят евреев, а иногда — украинцев и поляков. Евреев выстраивают в колонны и вынуждают петь песенку:
Колонну обреченных ведут на место бывшего песчаного карьера, к заранее приготовленным глубоким ямам. Людям приказывают раздеться, а затем партиями подводят к яме под прицел установленного пулемета. Расстреливает специальная гестаповская команда. Чтобы приглушить крики замученных, запускают на полную мощность танцевальную музыку одновременно с нескольких патефонов.
О Лисиничах неоднократно рассказывают небылицы. Недобросовестные исследователи пытаются подвести читателя к мысли, что, мол, гестаповцы во Львове выполняли только функции наблюдателей, а всю «грязную работу» — украинская вспомогательная полиция. Такие утверждения являются ложными. Были случаи, когда одиночные садисты из вспомогательной полиции принимали добровольное непосредственное участие в расстрелах евреев. Но украинская общественность в лице митрополита Шептицкого и председателя УЦК Кубиевича протестовали перед немецкими властями против использования украинской вспомогательной полиции в каких-либо антиеврейских акциях. Программу окончательного решения («Endlusung») еврейского вопроса спланировали, организовали и выполняли немцы, а точнее — опытные специалисты из гестапо. Передоверить такую «ответственную работу» низкой славянской расе, в частности украинцам, немцы не могли по идеологическим причинам. И во Львове, и в провинции, в многочисленных галицийских городках, уничтожали евреев по заранее разработанным планам специально выделенные для этого передвижные немецкие команды СС (Rollkommando, Vernichtungskommando), а не украинские полицаи.
Заместитель председателя израильского кнессета Ш. Выйс, родом из г. Борислава Дрогобычского уезда, который в годы войны укрывался в семье украинского полицая Лосота, написал в письме к председателю общества «Американцы в защите прав человека в Украине» так: «А вам и вашим друзьям я советую, чтобы вы ходили в церковь не только по воскресеньям, но и ежедневно, и чтобы стояли там на коленях, пока кровь не выступит, моля о прощении за то, что ваш народ сделал нашему».
Наверно, если бы заместитель председателя израильского кнессета имел более глубокие познания об исторической судьбе украинского народа, то знал бы, что украинцы уже свыше трехсот лет стоят на окровавленных коленях, и стоят каждый день и не только в церкви, как он советует, а везде, на каждом шагу. И от этого, если глобально рассматривать исторический ход событий, евреям от этого аж никак не легче. А наоборот. Если бы мы, украинцы, не стояли на окровавленных коленях, не было бы ни Сталина, ни Гитлера, ни еврейской Катастрофы.
Еще продолжалась война, как по горячим следам в 1945 году в Киеве было опубликовано сообщение Специальной правительственной комиссии «О преступлениях немцев на территории Львовской области». Тогда же вышла посвященная этой теме документальная брошюра «Зверства немцев на Львовщине». В сообщении и брошюре поименно названо свыше двухсот фамилий львовских гестаповских палачей от рядового эсэсовца Фокса, шарфюрера СС Адольфа Коланко и до бригаденфюрера СС, начальника полиции в дистрикте Галиция, генерал-майора полиции Фрица Кацмана. В этом перечне преступников, которые занимались уничтожением еврейского населения Львова, украинских фамилий нет. Это я отмечаю не ради оправдания, а ради правды. Следует сделать ударение, что именно немцы спланировали, организовали и осуществили Шоа во Львове, а все иные утверждения являются политическими спекуляциями.
В начале июля 1943 года по городу разошелся зловещий слух, что немцы приступают к ликвидации гетто, то есть начинают акцию полного уничтожения всего еврейского населения, которое до сих пор уцелело. Говорили и о том, что еврейская молодежь на этот случай приготовилась дать немцам последний смертельный бой. Насколько это отвечало действительности свидетельствовал тот факт, что по требованию гестаповцев к территории гетто стянули пожарные автомобили города. Отдельные дома, где встречалось сопротивление, немцы поджигали. Городские пожарные должны были следить, чтобы огонь не перекинулся на соседние кварталы за пределами гетто. Ликвидация гетто из-за сопротивления его жителей затянулось почти на две недели.
В один из этих ужасных дней акции в гетто я ехал трамваем пятого маршрута: городская бойня — центр города. Этим маршрутом, который проходил через рабочие кварталы Подзамче, обычно пользовались простые люди, грубоватого поведения, склонные к ругани и конфликтам. Трамвайный путь пятого номера с улицы Жовкивськой поворачивал на улицу Балёнову (теперь Гайдамацкая), и в определенный момент трамвай оказывался словно наверху, откуда просматривалась часть улицы Замарстыновской, как раз та, где находилось гетто. Когда трамвай подъехал к этому месту, пассажиры вдруг резко закричали водителю: «Останови трамвай! Останови трамвай! Немедленно останови, тебе сказано!».
От неожиданного приказа перепуганный вагоновожатый остановил трамвай. Отгороженная цепью «только для немцев» передняя часть вагона в это время была полностью пустой. Кто-то из пассажиров смело отбросил «расовую цепь», и все столпились на передней площадке, чтобы лучше видеть, что происходит в гетто.
Оттуда доносились выстрелы. Пассажиры оживленно обменивались репликами: «Глянь, гестаповцы ходят с собаками»; «Гляди, горят дома. Валяются трупы людей». Кто-то крикнул: «Смотрите, человек на крыше!» Мы все увидели фигуру молодого человека, который быстро, с одной стороны на другую, бежал по крыше. Вдруг он словно споткнулся и упал вниз.
— Он падает, его застрелили!
— Снова кто-то выбрался на крышу! Дом горит!
Было видно, как пламя из окон поднялось выше крыши и мужчина в отчаянии не знает, что делать.
— Бросился сам! Нет, застрелили!
— Проклятые швабы! Бандиты! Звери!
Так во львовском трамвае реагировала простая публика на ликвидацию гетто. Прошло несколько минут. Водитель просящим тоном объяснил, что сзади подъехал новый вагон и он не может дольше стоять. Трамвай должен придерживаться графика движения.
Вагон медленно поехал. Люди вернулись за «расовую» перегородку. Небольшой участок дороги трамвай проезжал вдоль забора гетто. Оттуда слышались выстрелы и крики. В нашем вагоне пассажиры открыто начали говорить, что немцы — изуверы, ни с кем не считаются и не имеют никакого сочувствия к другим народам. Все загребают себе, все у них «Nur für Deutsch».
— Покончили с евреями, возьмутся за нас, — сказал кто-то под общее потакивание. Среди львовян уже давно господствовало убеждение, и небезосновательное, что после евреев придет очередь к полякам и украинцам.
В тот же день к нам прибежала в состоянии шока мамина сестра тетка Юстина.
Она рассказала, что каким-то образом она случайно очутилась на окраине гетто и видела трупы евреев в лужах крови.
— Я остолбенела, — рассказывала она, стала деревянной, — вокруг крики, оханье, стрельба, горят дома, а я стою, словно вкопанная, не могу сойти с места. Смотрю, гестаповец подошел к детской коляске, которая стояла на улице, взял оттуда младенца и швырнул его через окно в пылающий дом.
Рассказывая, тетка заплакала, а за ней и мама.
До конца своей жизни тетка Юстина, рассказывая эту историю, каждый раз горько плакала.
Разозленные сопротивлением немцы убивали на территории гетто всех евреев без разбора, где бы они их ни встретили. После окончания ликвидации гетто, они объявили город Львов «свободным от евреев» («judenfrei»). А после ликвидации в ноябре 1943 года Яновского лагеря бригаденфюрер СС Кацман объявил город Львов «judenrein», то есть очищенным от евреев.
23
Когда был Смиглый Ридзь,
Мы не делали ничего.
Пришел Гитлер золотой,
Дал евреям работу.