Камилла: А ты закрой глазки.
Кеша следует ее совету. Продолжает всячески изображать подвергаемую осаде добродетель, а сам одной рукой очень профессионально поглаживает Камиллу пониже спины. Камилла выгибается и закатывает глаза.
Камилла: Разве так себя ведут невинные мальчики, не достигшие возраста согласия?
Кеша: А это не я. (Скромно потупляя глазки) Это моя конечность. Одна из… А их у меня шесть. Некоторые действуют автономно.
Камилла: А какие еще конечности действуют автономно? Покажешь?
Кеша: Может, лучше не надо? Это же так… неприлично.
Камилла: А мы в темноте.
Кеша: С подсветкой?
Камилла: Ага.
Сцена вторая
Вставшая пораньше Катрин спешит на кухню, чтобы приготовить завтрак своему угнетаемому перловкой мальчику. Быстро извлекает из холодильника всевозможные паштеты, сырные и колбасные нарезки, готовит бутерброды. Сложив из питательной продукции башенку, направляются к месту заключения жертвы кровавого режима. Место оказывается пустым. Катрин растерянно оглядывается.
Катрин: Кешенька… Малыш, где ты?
В ответ – зловещая тишина. Катрин обходит все близрасположенные предметы мебели, могущие послужить для беглого узника пристанищем. Поиски тщетны. Катрин увеличивает радиус поиска. Тщетно. Путь ей преграждают двери комнат. Катрин пребывает в некотором раздумье. Подводит доводы под возникшие подозрения. Кабинет и спальня Корделии из списка подозреваемых выпадают. Кабинет по причине того, что там обитает сама Катрин. Спальня – по причине обитания там Мартина. Остается оккупированная «врагом» детская. Катрин набирает в грудь побольше воздуха и кидается будто в омут - распахивает дверь. Ее воспаленному взору открывается картина, известная со времен Джованни Боккаччо: «…ей так понравился соловей, что она поймала его и держит в руке…»*
Катрин: А-а-а!
В спальне Корделии хрупкая, предрассветная тишина. Мартин исполняет священный долг плющевого мишки. Укутавшись в одеяло, к нему притулилась Корделия. Где-то в недрах квартиры раздается вопль. Затем грохот и звон. Корделию будто подбрасывает пружиной. Она испуганно озирается. Мартин открывает один глаз. Снова грохот. Снова вопль, переходящий в торжествующий вой. Корделия вздрагивает и со стоном пытается натянуть одеяло на голову. Мартин открывает второй глаз и смотрит на хозяйку с откровенным сочувствием.
Корделия: Мартин, как ты думаешь, это когда-нибудь кончится?
Мартин: Sic transit gloria mundi. **
Корделия: Вот не надо про мунди. Про мунди я знаю. Ты мне простыми словами, человеческими.
Мартин (со вздохом): Все пройдет. И печаль, и радость…
Корделия: Весьма обнадеживающе.
Мартин: И это пройдет.
Корделия (в отчаянии): Мартин! Скажи что-нибудь хорошее.
Мартин: Что-нибудь хорошее.
Корделия: Убью!
Мартин: Я могу пойти и навешать им пуселей.
Корделия: А поможет?
Мартин: Нет.
Корделия: Тогда в чем смысл?
Мартин: А смысла нет.
Корделия: Ты сегодня с утра философ?
Мартин: А у меня есть выбор?
Некоторое время оба прислушиваются.
Мартин (нерешительно): Я пойду посмотрю?
Корделия (натягивая одеяло): Иди. Только ты это…
Мартин: Чего?
Корделия: Не мешай. В конце концов, у нас свободная страна, свободная планета, и вообще, демократия.
Мартин натягивает шорты с футболкой и выскальзывает из спальни.
Сцена третья
В его бывшей комнате бой в самом разгаре. Катрин мутузит Камиллу, Камилла мутузит Катрин. Силы примерно равны. Возрастные ограничения Катрин сглаживаются ее эмоциональным допингом и жизненным опытом. Преимущества Камиллы нивелируются бессонной ночью. Чаша весов склоняется то в одну, то в другую сторону. На безопасном расстоянии от ринга сидит закутанный в простыню Кеша с очередным шоколадным батончиком в руках. На полу валяются несколько блестящих оберток. Мартин заглядывает в комнату, оценивает обстановку и устраивается рядом с Кешей. Камилла с Катрин пыхтят и таскают друг друга за волосы. У Катрин получается лучше, благодаря обильной камиллиной растительности, у Камиллы – хуже. Кеша невозмутимо извлекает откуда-то еще один батончик и протягивает Мартину.
Кеша (по внутренней связи):
Ой DEX, смотри какие страсти-то!
Глаз будто слива налился.
А как они играют в пакости!
И клок волос опять взвился.
А эта вот (ну правда, DEX)
с твоей хозяйки сгонит спесь.
Чего напрягся-то прямь весь?
Ну правда, DEX.
Мартин (по внутренней связи):
Ты, паразит, базар сворачивай.
Моя хозяйка – мне родня.
Давно что ль не был под раздачею?
Гляди, дождешься у меня.
А чем болтать – слышь, паразит,
Где у тебя тут дефицит?
Что, больше нет? Ах, тут лимит!
Так без обид. (Отвешивает Кеше подзатыльник)
Кеша (по внутренней связи):
Ой, DEX, гляди-ка, до последнего
Готовы биться за меня.
А ты остался невостребованным,
Ботан, зануда, размазня.
Да ты скажи по правде, DEX,
Ты знаешь, что такое секс?
Давай, придерживай рефлекс,
Потише, DEX.
Мартин (по внутренней связи):
Мои рефлексы не изысканны
Зато приличны и просты.
И в Книжном клубе не затисканы.
А тут из Клуба, да в кусты.
А ты кто, знаешь, паразит?
Один сплошной энцефалит,
Как ХБК ты ядовит,
И будешь бит.
Соперницы, завершив очередной раунд, тяжело дыша, устраиваются передохнуть.
Кеша: Может, им воды? Или полотенцем помахать?
В комнату врывается Корделия. На ней шелковая пижама от «Долче ноче». Окидывает происходящее сканирующим взглядом. Видит двух участниц боев без правил. И двух киборгов, наслаждающихся зрелищем. Довольная физиономия Кеши перемазана шоколадом. Мартин торопливо прячет за спину шуршащий фантик.
Корделия: Я смотрю, у вас тут Бойцовский клуб стихийно образовался. Гладиаторские бои без правил.
Кеша: Ave, Caesar, morituri te salutant! ***
Корделия указывает большим пальцем вниз. Кеша втягивает голову в плечи.
Корделия: Та-а-ак, плаху, палача и рюмку водки. Водку мне, остальное –
Снова окидывает взглядом участников, выбирая жертву. Кеша раскрывает глаза пошире.
Кеша: Это не я!
Взгляд Корделии цепляется за поредевшую прическу Катрин.
Корделия: Мама, что здесь происходит?
У Катрин вид воинственный, но основательно потрепанный. Остатки волос – дыбом. Под глазом очередной синяк.
Катрин: Она… она… Кешеньку… моего невинного мальчика! Этот подснежник… это наивное, доверчивое дитя… заманила! Подло и вероломно. Обманула, запутала! Ах, ты подлая. Щас в рожу вцеплюсь.
Камилла: Какое небо голубое…
Сует Катрин под нос комбинацию из трех пальцев. Потом извлекает откуда-то зеркало и начинает прихорашиваться. Катрин хватается за сердце. Корделия смотрит на Кешу и на валяющиеся фантики из-под батончиков. Кеша делает невинную мордочку.
Кеша: Я не виноват. Я сопротивлялся. Стоял, можно сказать, насмерть.
Характерным жестом иллюстрирует, как он стоял. Мартин пихает его локтем.
Мартин: Вот, даже простынь есть.
Кеша: Какая простынь?
Мартин: С доказательствами.
Кеша осматривает простынь, в которую замотан на манер римской тоги, в поисках доказательств. Корделия трет пальцами виски.
Корделия (жалобно): Мартин, может быть, ты мне объяснишь.
Мартин: А чего тут объяснять? Вот этот вот (кивает в сторону Кеши) продал свою честь за батончик.
Кеша: Чего это продал? Я авансом взял. И вообще… я был вынужден. У меня авитаминоз. Угроза гипогликемической комы.
Катрин (заламывая руки): Вот, слышишь, она воспользовалась его беспомощным состоянием! Его отчаянием.
Кеша громко всхлипывает. Быстро подползает к своей опекунше.
Кеша (продолжая всхлипывать): Я не хотел… Это все она! Она меня опоила, то есть окормила.
Корделия недобро смотрит на незваную гостью. Камилла, плюнув на кисточку для туши, подкрашивает ресницы.