Кеша: Iriens Lives Matter!
Мартин (по внутренней связи): Это ты к чему?
Кеша (по внутренней связи): А просто так.
Катрин (примиряюще): Детки, давайте пить чай.
Сцена вторая
Вечер. Спальня Корделии.
Корделия сидит за рабочим терминалом, перенесенным из ее кабинета, в котором обосновалась Катрин, и просматривает поступившие на ее личное «мыло» документы. Мартин лежит на кровати с планшетом и что-то сосредоточенно изучает. Временами он вытягивает правую руку и совершает странные пассы, явно подражая происходящему в вирт-окне.
Корделия (не отрываясь от работы): Я так понимаю, нам скоро понадобиться рояль?
Мартин (спрятав руку, застенчиво): Нет, скрипка.
Корделия: Может быть, контрабас?
Мартин: А почему контрабас?
Корделия: Кешу в футляр проще запихивать.
Мартин (задумчиво): Да, в скрипичный футляр это будет сделать затруднительно. Впрочем, если правильно рассчитать соотношение объема и массы…
Начинает в вирт-окне выводить какие-то формулы. В это время за дверью слышится шорох. Затем осторожный стук. Корделия изумленно разворачивается в кресле.
Корделия: Шо? Опять?
Мартин: Нет, это Камилла.
Корделия: Тогда тем более «шо». Войдите.
Крадучись, входит Камилла. Робко топчется у двери. Изумление Корделии возрастает.
Камилла: Поговорить бы… без свидетелей.
Мартин: Мне выйти или фильтры задействовать?
Корделия: А может, это мне надо выйти и фильтры задействовать.
Камилла трясет головой и тычет в Мартина пальцем.
Камилла: Не-е, ему.
Мартин поднимается и идет к двери.
Камилла: Ты это… того… не подслушивай.
Мартин возводит глаза к потолку.
Мартин: Если бы я подслушивал, у меня бы от ваших разговоров давно контакты окислились.
Выходит. Корделия, скрестив руки, выжидательно смотрит на гостью.
Корделия: Ну-с, кровавый режим слушает. Что там у вас? Либеральной оппозиции не докладывают мяса?
Камилла подбегает к ней на цыпочках.
Камилла: Он мне их показывает!
Корделия: Кого?
Камилла: А они такие большие, круглые, блестящие!
Корделия: Гм… Эм-м… А… ты разве не этого хотела?
Камилла: Чего? Чтобы мне их показывали?
Корделия: Ну да. А, понимаю. Ты бы предпочла, чтобы их… хм… не только показывали. Чтобы их… так сказать… использовали…
Камилла (с подозрением): Ты о чем? Как это… использовали?
Корделия (растерянно): Ну, как обычно используют. Возможно, я отстала от жизни. Возможно, есть какие-то варианты. Ты же знаешь, я довольно консервативна. В современных веяниях не разбираюсь. А узнать что-то новое возможности так и не представилось. И Мартин у меня мальчик… стеснительный.
Камилла: А у него они тоже есть?!
Корделия (в полной прострации): Ну… как бы да. Есть.
Камилла (оглядывая спальню): Где?
Корделия начинает сползать с кресла.
Корделия (слабым голосом): Их тут нет.
Камилла: Забрал?
Корделия: Ну… как обычно. Он… всегда так делает.
Камилла: А где он их все это время прятал? Я за три месяца так ничего и не заметила! Этот, рыжий, как явился, так сразу и предъявил. В коробочке принес. А твой, смотри, какой осторожный.
Корделия начинает икать.
Корделия: Что? В коробочке? В той, с которой явился?
Камилла (радостно): Ну да! Мы как одни остались, так сразу и показал. Правда, сначала все батончики сожрал. Последний доел и говорит: “Я тебя пока в список вносить не буду. Лучше я тебе свою гордость покажу. Сам вырастил”.
Корделия: И… показал?
Камилла (еще радостней): Да! Их там шесть. Говорит, что им там тесно, в коробочке. И что их надо периодически выгуливать. Я за тем и пришла. Нам бы… жилплощадь. Отдельную.
Корделия (хватаясь за сердце): А я все на Кешеньку грешила. А Кешенька-то у нас образец добродетели. Он о подобном даже не заикался. Во всяком случае, в квартире. Если и выводил на прогулку, то там, за пределами. Когда сбежал. В парке вот случай был. Когда ему штраф выписали. За нарушение общественного порядка.
Камилла (озадаченная): И у него тоже? А этот когда успел? Вчера еще не было!
Корделия: Как это не было! Ты ж сама проверяла.
Камилла: Чего это я проверяла?
Корделия: Ну эти, которые круглые.
Корделия и Камилла недоверчиво смотрят друг на друга.
Камилла: Ты это о чем?
Корделия: А ты о чем?
В спальню заглядывает Мартин.
Мартин: Это она про тараканов.
Корделия (окончательно уничтоженная): Про… про каких тараканов?
Мартин: У Лаки в переноске шесть новомадагаскарских тараканов. Больших, круглых и блестящих.
Камилла (вытаращив глаза): А ты что подумала? (Мартину) И у кого тут испорченное воображение?
Корделия (закрыв лицо руками): Какое счастье! Это всего лишь… тараканы!
Комментарий к День десятый (продолжение)
*Festplatte - жесткий диск (нем.)
========== День сто …надцатый ==========
Планета Новая Москва. Квартира Корделии Трастамара. День. Гостиная.
На диване в позе примерного школьника, с ладонями на коленях, в “слюнявчике” поверх идеально белой рубашки с короткими рукавами сидит Кеша. Глаза собраны в кучу. Рядом с ним Катрин с тарелкой манной каши.
Катрин (зачерпывая ложкой кашу): Давай, Кешенька, давай, малыш, еще ложечку. Каша полезная. Кашку надо кушать. Вырастешь большим и красивым.
Кеша обреченно проглатывает кашу. Икает.
Посередине комнаты сидят Камилла и Лаки. Прямо перед ними лежит планшет с развернутым вирт-окном. Вирт-окно заполнено списком, уходящим куда-то за горизонт событий. Камилла и Лаки что-то сосредоточенно в нем меняют. Радом с ними возвышается террариум, в котором нежатся под искусственным освещением круглые, блестящие новомадагаскарские тараканы. Лаки время от времени отвлекается от списка и подбрасывает им кусочки печенья. Тараканы, явно набравшие вес по причине малоподвижного образа жизни, величаво сползаются к угощению.
Лаки (возвращаясь к списку): Этого сюда. Повыше.
Камилла: А я тебе говорю, сначала этого.
Лаки: Тогда этого сюда. Двадцатым.
Камилла: Чего это двадцатым? Это долго. Пятнадцатым.
Лаки: Нет, пятнадцатым у меня этот.
Камилла: Подождет твой пятнадцатый. Мой важнее.
Лаки: А чего с десятым делать? Может, его первым?
Камилла: Нет, первая строчка уже занята.
Оба отрываются от списка и смотрят на другой диван. Там сидит Мартин с виртуальной “Энциклопедией молодой матери”. На очередной странице просматривается “Жизнь без подгузников. Нежная мудрость естественной гигиены малышей”. Рядом с Мартином, уютно завернувшись в плед, дремлет Корделия.
Лаки: Подпункт 1.1?
Камилла: И подпункт 1.2.
Кеша жалобно хнычет.
Корделия (не открывая глаз): Мама, оставь паразита в покое. Он и так уже деградировал до пищевого мешка с функцией совокупления.
Катрин: Он голодный.
Корделия: Он всегда голодный, но это не значит… (Открывает глаза и замечает заголовок изучаемого Мартином труда) Ох ты ж, мать моя женщина! У нас кто-то нуждается в подгузниках?
Все почему-то, не сговариваясь, смотрят на Кешу.
Кеша: Это не я!
Взгляды почему-то перемещаются на Лаки.
Лаки (набычившись): Вы у меня все в списке!
Мартин невозмутимо сворачивает одно вирт-окно и разворачивает другое. “Жизнь малыша от зачатия от года”. Корделия снова закрывает глаза, наслаждаясь редкой тишиной. Откуда-то издалека слышатся шум, радостные крики, музыка.
Корделия: Мартин, что это?
Мартин (изучая труды доктора Спока): А это нас арестовывать идут… то есть карантин отменили.
Корделия: Что? Уже?
Мартин: Ага. Выяснилось, что никакого вируса нет. А морды от злости зеленые.
Корделия приподнимается, прислушивается.
Корделия: Эй, ячейка общества, наружу никто не хочет?
Лаки (любуясь тараканами): Чего там хорошего в этой наруже?
Кеша (икает): Не хотим. Нас и тут… ик… неплохо кормят.
КОНЕЦ