— Неужели они не дают тебе там еды? — сказал он.
Мать вышла, положение отца от этого ухудшилось. Он ступил полшага в сторону, где раньше стояла мать, и вернул равновесие. Потом переместился на шаг к окну. Теперь он уравновесил все помещение. Пелтола отодвинул масленку подальше от края. На большую предусмотрительность он не был способен. Мать взбивала подушку в общей комнате. «Упорядочено ли ваше питание?» — он помнил, что слышал это по радио. После еды его клонило ко сну. Это время опасное: способность к пробуждению понижается наполовину. Он вытянулся на диване-кровати. Сапоги снял, и они стукнули об пол. Потом перевернулся на живот, лицом в подушку. Отец и мать удалились в свою спальню.
Жилая комната была в то же время и швейной мастерской. Здесь стояла швейная машина, на которой можно было вышивать узоры и пришивать пуговицы. Она работала на электричестве. Посредине большой круглый стол, на нем материи и выкройки из вощеной бумаги. На полу лоскутки — треугольники и порванные четырехугольники. Около дверей — короткая вешалка, четыре деревянных костыля. На одном болталась прозрачная модная накидка, из тех, что во время дождя продают у дверей больших магазинов прямо из картонных коробок. Они в такой упаковке, что умещаются в кулаке, но стоит их расправить, и уже никуда не денешь, только на гвоздь. Это была накидка Сирпы Мякинен. Всегда, как только Пелтола начинал засыпать, Сирпа пускала в ход швейную машину. Когда Пелтола открывал глаза, он видел одинокую сосну, ветки ее раскачивались. Хорошо бы открыть глаза еще раз, но у него не было сил. Все время Сирпа Мякинен была в комнате. Она шила юбку — такую длинную, что когда они с матерью расстелили ее, мать стояла в конце своей спаленки, а Сирпа — у окна общей комнаты. Юбка была десятиметровой длины, и вместе с тем такая же узкая, как обычная юбка, вся как труба. «Разрежьте ножницами», — попросила их юбка. Они начали наперебой отговаривать ее, и Сирпа сказала: «Это ты меня такой сделала». Та ответила ей, что не она ее такой сделала, а замерзшие ступени на Стуренкату, перед деревом-сморчком. Пелтола боялся возвращения постоянного кошмарного сна, и он все-таки снова увидел его.
Хлопнула дверь. Саллинен и Кнуру ушли на работу. Было 6.45. Пелтола поспешно встал. Он увидел лоскутки и их общедоступную геометричность. Сирпа Мякинен проживала в четвертом квартале на улице Алексиса Киви[16]. Она успела перейти Ваазанкату и Хельсингинкату. Она шила вместе с матерью дамские платья для маленького предприятия, которое продавало их как фабричные. Она шла шить их. Ее походка была медленной, она уже миновала Хельсингинкату. Она не спеша перешла ее, так как была инвалидом. На нее не смели наехать.