========== Глава 1. Когда накрывает волной страсти ==========
1996 год
Я не понимаю, как такое могло произойти. Ещё день назад я думал о погибшем Сириусе и вдруг начинаю замечать совершенно ненормальные для меня вещи. Внезапно всё стало неважно: ни Сириус, который умер, ни Дамблдор, на которого я был всё ещё зол, ни Джинни, молящая о внимании, ни Волдеморт, набирающий силу — Гермиона Грейнджер стала центром моей вселенной: она была со мною рядом в каждую трудную минуту, она никогда не предавала меня, она стала той, кем я хотел обладать.
Я постоянно за ней наблюдал и замечал всё: как она поправляет волосы, пока читает книгу, как вскидывает тонкую руку, готовая ответить на любой вопрос, как кусает кончик пера своими белыми зубами, которые скрывались за влажными, манящими губами.
Эти чувства поглотили меня, и выхода назад уже не было. Оставалось только перечеркнуть пять лет прекрасной дружбы и сделать её своей.
Она не понимала, она отрицала саму теорию подобных отношений до тех пор пока я не доказал, что друзья могут любить. Я полюбил, и требовал любви в ответ.
Сначала каждый сорванный поцелуй словно отдалял её от меня, но я не намерен был сдаваться. Она лепетала что-то про дружбу, Рона и Джинни. Но для меня это были отговорки, хоть она и была права. Рон, который так долго ревновал её, но не сделал навстречу ни шагу, был вне себя от обиды и ревности, когда понял, что я люблю Гермиону. В скором времени дружба, которая и так висела на волоске, оборвалась. Я продолжал преследовать Гермиону, а Рон со временем начал встречаться с Лавандой Браун. И я благодарил ад и небо за этот подарок, потому что Гермиона наконец пришла ко мне сама. Она хоть и не признавалась, но винила меня в том, что дружба была разрушена. Правда, это не мешало ей таять в моих объятиях.
Я очень доволен тем, что Гермиона была любознательной девушкой. Мы часто искали места, в которых можно будет беспрепятственно изучать друг друга. Одним из таких мест стала, на наш страх и риск, моя кровать в факультетской спальне, скрытая пологом.
***
Под отвлекающими и заглушающими чарами я впивался в её губы, заставляя постанывать мне в рот. Я не прекращая ласкал её тело руками: то поглаживал спину, то сжимал ягодицы, прикрытые тонкой тканью пижамы. И если она изучала моё тело вдоль и поперек, то свое открывала крайне неохотно — стеснялась. Глупая. Для меня она прекраснее любой девушки на земле. До сих пор не понимаю, как мне могла понравиться китаянка.
Дрожь прошлась по всему телу, когда она внезапно села на меня верхом, словно амазонка с этой своей копной каштановых кудрей, которую так приятно оттягивать руками — это всегда вызывает у неё пошлую улыбку и смачный стон. Она начала вылизывать мою шею, опускаясь всё ниже и ниже, целуя моё тело сквозь одежду: грудь, живот, бедра… Она провела маленькой ручкой сквозь ткань, и в штанах стало невыносимо тесно. Член, который уже не раз был в её прохладных пальчиках, рвался наружу.
Гермиона воровато оглянулась, словно кто-то мог наблюдать за нами, чем вызвала мой смешок, который, впрочем, я резко проглотил, когда она спустила мои пижамные штаны, доставая уже налившийся кровью член. Я сделал резкий вдох, а она, слегка улыбнувшись, облизнула головку. Мерлин всемогущий, это невозможно терпеть. Всё тело превратилось в единую натянутую струну. Именно такие фантазии преследовали меня с самого лета.
Я опустил руку ей в волосы, при этом стараясь не отвлекать. Её язык выписывал круги по ярко-розовой головке, и уже через мгновение прошёлся по всей длине члена. Моя рука в волосах сжалась сама собой, и мне хотелось кричать от восторга. Внезапно она обхватила сладкими губками член и попыталась вобрать его глубже. Так влажно, так горячо — но… это было не то. Я хотел оказаться внутри.
— Я хочу в тебя, — глаза в глаза, а рукой я пробирался внутрь пижамных штанов.
— Гарри, не в школе же, — удержала она мою руку, чтобы я не пробрался дальше. Всегда так делает.
— В чем разница… Чего ты боишься? — сделал рывок, и вот, пальцы уже влажные.
— Гарри. Будь серьёзнее, или ты рассчитываешь сделать меня беременной в семнадцать лет? — вырвалась из-под меня и ушла, предварительно проверив, все ли спят.
***
Похоже я действительно ничего не соображал, раз упустил такую важную вещь, как предохранение. Хотя мысль об общих детях меня не смущала, только вот придется постоянно отвлекать Гермиону от её книг и исследований.
***
— Гермиона, пойдем прогуляемся. Ты сидишь здесь уже несколько часов, — шептал я, склонившись над ней и одной рукой упираясь в книгу, которую она читала.
— Гарри, давай завтра. Я, кажется, нашла информацию о твоём принце-полукровке, — вырвала она книгу. Совсем на ней помешалась. Она и нужна-то мне только на зельеварении, ну и так, читаю иногда на досуге.
— Он не мой, и я не понимаю, почему тебя это так заботит? Всё ещё недовольна моими успехами? — я прекрасно помню, как она была раздражена, когда я стал лучшим в классе зелий.
— Не говори так, — обиделась. Глупая. — Я просто волнуюсь. Тебе ли не знать, чем могут грозить неизвестные книжки. Вспомни второй курс. — О, я прекрасно помню, как дневник Волдеморта чуть не убил меня. Ещё и спасение Джинни, которая с каникул так и не оставляет меня в покое. Не оставляла, пока я не застал её с Малфоем, который трахал её в классе трансфигурации. Первой мыслью тогда было, что ниже опуститься уже некуда, а второй — что он был бы не прочь проделать такое с Гермионой. — Я ничего не забыл, но тебе всё равно нужно отдохнуть.
— Я не устала.
— Гермиона, если ты прямо сейчас не пойдешь со мной… Я тебя заставлю, — как порой раздражает её упрямство. Что ей стоит хотя бы один раз не пререкаться. Хотя, надо признать, когда дело касается наших приключений, она целиком и полностью полагается на меня.
— Интересно, как? — ухмыльнулась она. Серьёзно, хочешь чтобы я доказал?
Я ничего не ответил и просто вышел из библиотеки под пристальными взглядами мадам Пинс и Гермионы. Я быстро добежал до Гриффиндорской башни и вернулся обратно — под мантией-невидимкой пробрался под стол, хорошо, что телосложение позволяло. Она всегда краснела, когда я трогал её сквозь трусики, и уже совсем была смущена, когда их снимал. Сегодня я воспользовался заклинанием, которое отрабатывал несколько дней. Взмах палочки — и белых трусиков не стало. И вот я прекрасно вижу, как между ног сверкает пушок тёмных волос. Даже полумрак библиотеки не смог скрыть от меня это чудо.
Лишь один рывок — и мои губы касаются таинственного местечка, в которое меня раньше не пускали.
Она испуганно взглянула под стол, резко дернулась и зашипела: «Гарри, ты с ума сошёл?» Но я не собирался останавливаться. Там прекрасно пахло: чем-то свежим, пряным, и я впитывал этот вкус и ласкал сладкие половые губы, иногда проникая сквозь них языком. Как бы я хотел проникнуть туда членом. От этого желания я в последнее время начал сходить с ума. Некоторое время она дёргалась и елозила по стулу, пока не замерла. Она сжала мою голову своими тонкими бёдрами, и я, несмотря на давление, ускорил движения языка. Она схватила мои волосы и крепко сжала их пальцами, но я всё равно продолжал выписывать узоры по, очевидно, той самой точке. Я усилил давление, пока влаги не стало больше. Внезапно Гермиона вся затряслась, и я услышал звук удара об стол.
— Мисс Грейнджер, тише, пожалуйста. Вы в библиотеке, — строго заговорила мадам Пинс.
Гермиона, испугавшись голоса библиотекаря, резко вскочила. Из-за этого я ударился головой.
— Ай!
— Мисс Грейнджер, сколько можно? Выйдите! — раздался громкий крик.
Я видел, как она вскочила, и через мгновение выбежала из библиотеки. Посмеиваясь, я аккуратно выбрался из-под стола и припустил за ней.
Хотели доказательств — получите.
***
Меня на самом деле смущали такие дикие желания, которые я испытывал к Гермионе, я понимал, что это ненормально. Я даже сходил к мадам Помфри, но она ничего не нашла, даже простуды. Я постарался расслабиться, но меня влекло к ней всё сильнее, мне было необходимо обладать этим телом. Меня перестали устраивать ласки рук и языков, я хотел по-настоящему лечь с ней в постель. Хотел слышать стоны, крики. Хотел вбиваться в это хрупкое тело.