Осмотревшись, я закрыла глаза и опустила руку в юбку, так чтобы со стороны ничего не было заметно. Другой рукой я сжала грудь и потерла сосок, который давно стал твердым. Мои пальчики забрались под трусики и стали медленно массировать влажные складки, и я дернула бёдрами от удовольствия. Я начала представлять член Гарри и трахала себя пальчиками, кусая губы, чтобы стоны не разносились по всей округе. Вот, ещё немного, ускорить движения пальцев, надавить в нужном месте и… Освобождение. Это очень приятно, ещё приятнее, когда это делают не руки, а губы и язык.
Я так хотела, чтобы Гарри тоже испытывал те же чувства, что и я, ту незамутненную похоть, от которой нет спасения, жажду любимого тела. Наконец в моей голове возник план. Как оказывается всё просто, надо было просто подумать, а Гарри потом ещё и благодарить будет. Я резко вскочила на ноги и помчалась к матери. Ведь совсем недавно именно она рассказывала нам с Гермионой про зелье, которое она дала папе перед свадьбой, чтобы будущий муж отбросил понятия о скромности.
— Мама! — я зашла на порог дома, в котором родилась и выросла. Здесь никогда ничего не менялось. Та же расцветка стен, та же мебель, те же блюда на столе. Я мечтала о другом. Никогда не понимала, почему мы не возьмём домовика, который был бы незаменимым помощником по дому. Как только мы с Гарри поженимся, первое, что я попрошу — это домовик, и пусть Грейнджер хоть слово скажет. Теперь я была уверена, что свадьба состоится.
— О, Джинни. Накрывай на стол, скоро ребята спустятся, — затараторила мама, не прекращая с помощью магии готовить ужин. Как она устаёт. Некогда красивая женщина — она превратилась в обрюзгшую домработницу. Я себе такого никогда не позволю.
— Да подожди ты с ужином. Ты хочешь видеть дочь счастливой? — в спешке зашептала я и увидела, как мать остановилась и взгляд стал прищуренным.
— Что ты задумала?
— Послушай, — я зашептала матери на ухо, не хватало, чтобы кто-то из домочадцев услышал, — Гарри нужно подтолкнуть, ты же помнишь, сколько навалилось на него. Тут ещё и смерть Сириуса. Я помогу ему отвлечься, и он полюбит меня.
— И как же ты хочешь… — мама замерла, испуганный взгляд сменился гневным и прошипела: — Джинни, тебе всего пятнадцать!
— Но мама… с ним всегда рядом Гермиона. Ещё несколько месяцев, и у меня не будет и шанса, — умоляющий взгляд должен сработать, к тому же она сама очень часто говорила, как была бы рада видеть меня счастливой. Рецепт зелья, конечно, можно достать и без неё, но зачем такие сложности? — Я прошу тебя, давай сварим то зелье. Ну то, про которое ты рассказывала. Оно вызывает…
— Джинни, у него нет противоядия, — видно было, что она волнуется, словно я не зачаровать хочу Гарри, а убить, — а похоть схлынет, только когда ты забеременеешь от него. И это только в том случае, если эффект будет направлен на тебя. Ты должна стать его первой девушкой, понимаешь, как это важно? Это очень опасное зелье. Оно может изменить его личность, если что-то пойдет не так, — она вытерла руки и внимательно на меня посмотрела, словно ожидая, что я откажусь. Я не откажусь от своего счастья.
— Опасно ждать. Я же всегда буду рядом. Я сразу же найду способ ему отдаться. Он будет счастлив со мной. Я люблю его, — последний аргумент для мамы был неоспоримым. Когда-то сбежавшая с любимым, она очень ратовала за любовь.
Мы сварили зелье неделю спустя. Всё это время я вытаскивала троицу гулять. Жара была невыносимая, и мы часто купались и просто загорали на солнце. Это был отличный повод продемонстрировать своё тело, к тому же Рон тоже начал жадно поглядывать на Гермиону.
И вот, спустя время, когда зелье было благополучно влито в Гарри, я начала ждать. Всё это время я не отрывала от Гарри взгляда. Часто садилась с ним рядом, или на метле каталась лишь в юбке, чтобы ненароком продемонстрировать свои трусики. Но только спустя несколько дней я начала понимать, что просчиталась. Гарри начал смотреть лишь на Гермиону, и отвлечь его внимание не помогали даже легкие поглаживания бедра — он, не произнося ни слова, убирал мою руку.
Я увидела, что он заболел той самой болезнью, и решила сделать всё, чтобы он взял меня. Мне было всё равно, где это случится — можно даже в туалете Миртл.
Как он сдерживал себя, я не понимаю. Я лезла к нему везде: и в душе, и в гостиной, даже в спальню заявлялась. Но большой член, так быстро встававший в моём присутствии, был предназначен для другой.
Он сам в итоге сказал мне об этом, когда я прижала его к стенке душа после тренировки по квиддичу.
— Джинни, что ты… Что ты делаешь? — спросил Гарри, нервно и жадно наблюдая за моим телом, которое я поглаживала руками. Я видела, что его член подрагивает. О, как мне хотелось почувствовать его внутри себя.
— Я же нравлюсь тебе, Гарри, посмотри, ты можешь их потрогать, — я взяла его мокрую от воды руку и положила себе на грудь. Моя же рука стремительно накрыла его член, и мы в унисон застонали. Да, он именно такой, каким я его себе представляла: твердый и гладкий словно шелк.
Гарри сглотнул, но резко, словно ошпарившись, убрал руку с моей груди, а другой отбросил мою ладошку со своего члена.
— Джинни, я уже давал тебе понять…
— Но ты же хочешь меня, посмотри! У тебя член как каменный. Я могу помочь тебе. Я возьму его в рот… — я прекрасно знала, как лучше всего это сделать, чтобы парень умолял о повторении. Этот глупец даже не понимает от чего отказывается.
— Джинни! Уйди. Это просто физиологическая реакция. Ты же знаешь, я люблю Гермиону, — вот так. Всего три слова, а меня накрывает лютая ненависть. Я так его хотела, я готова была отдаться ему, я должна была! Он же хотел эту скромную заучку, которая бегала от него, как ошпаренная. Но долго она бегать всё равно не станет. Гарри, как оказалось, мог быть весьма настойчивым.
Я решила зайти с другой стороны, попытаться снова. Он же мужчина. Нужно просто вызвать его ревность, возможно злость. А кто, как не Малфой — заклятый враг Гарри Поттера — подходит для этой цели. Узнав о его интересе к ней, мне не понадобилось много времени, чтобы соблазнить слизеринского кобеля, каким он слыл в последнее время. Я даже повеселилась от мысли, что не одна я испытываю непрерывное желание трахаться.
— Малфой, подожди, — крикнула я на лестнице, ведущей в подземелья, именно там я и настигла Драко.
— Чего тебе, Уизли, Гарри Поттер больше не удовлетворяет? — неприятно усмехнулся блондин и снова от меня отвернулся. Он уже хотел сделать шаг вниз, как вдруг услышал.
— Я слышала, что у тебя это получится гораздо лучше, — сказала я услышанные его дословно слова, так и не сдвинувшись со своей ступеньки.
— Я сейчас не понял. Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул? — спросил Малфой, и не дождавшись ответа рассмеялся. — Ты предательница крови, гриффиндорская шлюшка, влюбленная в Гарри Поттера, считаешь, что нужна мне? Да у меня таких…
— Я девственница… — перебила я его.
— Врёшь… — зашипел Драко, но увидев, как я медленно качаю головой, сразу же подошёл вплотную. Он схватил меня за волосы и запрокинул мне голову назад. Трахать девственниц он любил больше всего. А трахнуть меня, ту, слухи о которой заползали даже под полог слизеринских кроватей, было просто несбыточной мечтой, верно? — Когда? — он буквально прорычал этот вопрос.
— Сегодня, в без пятнадцати восемь приходи в старый кабинет трансфигурации. Я буду там, и раздвину перед тобой ноги, — зашептала я томно. — Если не опоздаешь.
В тот же вечер я лишилась девственности, что так берегла для Гарри Поттера. Я впервые почувствовала себя грязной, унижение достигло своей крайней черты.
Драко Малфой размашисто засаживал мне член в окровавленную щель, и лизал спину, когда любовь всей моей жизни зашла в кабинет. Он несколько мгновений смотрел на этот срам, а затем отбросил расслабленного Драко в сторону магией так, что тот на несколько мгновений отключился.
— Ты что натворила?! — закричал он. — Посмотри на себя, в кого ты превратилась? Ты же была отличной девчонкой!