— Да ты вспомни себя! — ткнула Джинни пальцем в грудь Гарри. — После смерти Сириуса ты никого не замечал. Ты ходил словно флоббер-червь.
— Тебе, конечно, неизвестно, что такое потеря близкого? Что такое, когда больно? Показать? — он схватил ее за руку и сжал запястье.
— Не стоит! Ты и так мне делал больно на протяжении девятнадцати лет! — визжала она на уровне ультразвука. Гарри даже немного испугался подобной реакции и резко сбавил тон.
— Ты сама нас загнала в этот угол. Ты хоть понимаешь, что могла натворить в больнице, если бы озвучила, чей Драко отец? Совсем не думаешь о детях?
— В отличие от твоей Грейнджер, конечно. Она, знаешь ли, тоже не святая.
— Не святая, — кивнул Гарри, вспоминая, в какой позе он последний раз брал Гермиону. — Но она не шлюха.
— Да как ты смеешь! — замахнулась Джинни на него, но он схватил ее руку у самого своего лица и поцеловал.
— Я разве сказал о тебе? Ты сама сделала выводы. Ты мать моих детей, я не оскорблю тебя. Но мы с тобой знаем, что наш брак давно подошёл к концу, — отпустив её, он сделал шаг назад.
— Хочешь теперь жениться на Гермионе?! И тебя даже не волнует, что она столько лет лежала под моим братцем, что детей понесла от него?! Что любит его?!
— Она любит меня, — начал злиться Гарри, — и для моего предполагаемого счастья с тобой, осталась с Роном.
— Ох-о-ох, нимба только не хватает. А как же её шашни со Снейпом?! — расхохоталась Джинни.
Гарри резко схватил её за шею, довольно сильно сдавив, но резко опустил, словно обжёгся.
— Не сходи с ума! Не смей молоть эту чушь. Ты! Та, кто отсосал половине Хогвартса и чуть не соблазнившая старшего брата. Тебе ли говорить о морали? Она спит только со мной. Уже давно.
— Да пошёл ты! Пошёл ты! Вся Британия знает, что ты трахаешь Грейнджер. Наша семья — посмешище, которое вы оба использовали, чтобы пробиться в волшебном мире!
— Да вы просто подобрали то, что бросил вам Дамблдор, затеяв свою игру. И Рону и тебе просто повезло. Но вы, вместо того, чтобы просто быть с нами счастливыми, маялись дурью. Ты, сама того не зная, выдавала секреты Малфою, а знаешь что творил твой братец?
— О чём ты?! — взвизгнула Джинни, — Ты всё врёшь. Ты просто хочешь меня обмануть. Ты всегда меня обманывал.
Гарри видел состояние Джинни, но и сам уже не мог остановиться, добивая её информацией.
— Он поставлял девочек Малфою.
— Каких девочек? Зачем? — не поверила Джинни.
— Рыжих, Джинни, рыжих. И твоя дочь была следующей на очереди.
— Ты врешь! Он… не мог.
— А ты спроси. Иди и спроси у своего брата. Этот… Хорёк чуть не изнасиловал дочь Гермионы. Думаешь, его остановила бы ваша связь, захоти он твою. Даже знай он, что она от него? Он сошёл с ума! И ты, судя по всему, следуешь за ним.
— Ты врёшь! Ты врёшь! Ты всё врёшь! Моя девочка. Моя Лили. Мой Драко. Он не мог. Не мог. Ты врёшь! — она вцепилась себе в волосы и, упав на колени, начала раскачиваться из стороны в сторону.
Эту картину и увидела Лили, замершая на лестнице в белой пижаме с золотыми снитчами.
— Папа?
— Лили… — Гарри замешкался и, взмахнув палочкой, скрыл Джинни дезиллюминационным заклинанием, чтобы не навредить психике ребёнка, но Лили продолжала смотреть на то место, где только что исчезла её мать.
— Папа. Зачем ты скрыл маму? Ей надо в больницу, — проговорила она удивительно взрослым тоном.
Гарри устало вздохнул. Он хотел бы оказаться как можно дальше от всего этого балагана. Где-нибудь в палатке, в зимнем лесу и чтобы напротив сидела Гермиона, предлагающая остаться там навсегда. Ну почему он её тогда не послушал?
— Винки! — позвал Гарри домового эльфа и расколдовал Джинни. Её вой снова разнёсся по всему дому. Гарри увидел, как появилась Винки, и прокричал ей: — Забери Лили к Молли и… — Гарри посмотрел на рыдающую Джинни. — И пригласи кого-нибудь из Мунго.
Он развернулся к камину и взял в руку горсть порошка, как вдруг почувствовал, как ноги что-то коснулось. Он резко развернулся и посмотрев вниз, увидел серые глаза, полные слёз.
— Папа, я хочу с тобой, — твёрдо сказала Лили.
— Пойдёшь к братьям? — получив утвердительный кивок, он взял её за руку, и они вместе вошли в камин.
***
Кингсли сидел, просматривая последние отчеты его помощника Перси Уизли, который в скором времени мог занять его пост, если бы не последние печальные обстоятельства. Хотя он сам бы с удовольствием уступил своё место Гарри Поттеру. Но человека, который своим поведением разрушил две семьи волшебников, не выберет и половина Британии, даже с учётом избранности и прошлых побед. Особенно Кингсли пугала импульсивность и нездоровая озабоченность Гарри Гермионой Уизли. Впрочем, миссис Уизли отвечала ему тем же. Возможно, если они наконец сойдутся, то Гарри станет спокойнее. Вот прямо сейчас он, вместо того, чтобы просто попросить, требовал заочного развода Рона с Гермионой.
— Ты знаешь, что уже говорят о Гермионе? Разведи их, Кингсли.
— Ты же тоже говорил о ней много нелестного. И в том числе в этом кабинете. Возможно, некоторые просто взяли с тебя пример? — развёл руками Министр и про себя улыбнулся. Эта история слишком долго длилась. Да, события приведшие к финалу были трагическими, но самое ведь главное результат. Не так ли когда-то учил их Дамблдор.
— Ты не путай. Мне можно. Нас слишком многое связывает. Мы всегда были вместе. Просто… мне нужно было время…
— Определиться? — подсказал Кингсли, откинувшись в кресле.
— Простить, — сдавленно прошептал Гарри.
— Тот обливейт? А то, что Дамблдор был не самым худшим манипулятором, ты не брал в расчёт?
— Ты не всё знаешь. Разведи её с этим ублюдком. И всё встанет на свои места. И я сделаю её своей женой в самом скором времени.
— Если она согласится, — фыркнул Кингсли. — У тебя не очень хорошая репутация мужа и вообще…
— Ты сравниваешь меня с Роном?
— Она знает про поджог? — перевёл тему Кингсли, не желая обсуждать кого-нибудь из Уизли. Он до сих пор был зол на Перси, который не смог уследить за своей семьёй и тем самым терял шансы на выборах в министры.
— Не думаю, что она сильно расстроится, — махнул рукой Гарри и развернулся к выходу. — Будь она здорова, она бы помогла мне.
— В таком случае вы стоите друг друга, — рассмеялся Кингсли и вдруг стал серьёзным. — Тебя будут судить. И за убийство и за поджог, несмотря на обстоятельства.
— Меня не посадят.
— Не посадят, но пост ты можешь потерять.
— Меня это расстраивает меньше всего. До встречи, — сказал он и вышел за дверь.
— До встречи, — кивнул Кингсли, думая, что использует всё своё влияние, чтобы Гарри Поттер остался на своём месте. Вряд ли старики Визенгамота смогут найти лучшего волшебника для должности главного Аврора.
***
Гарри вспоминал этот разговор, приближаясь к палате детей, в которой практически поселилась Гермиона. За руку с ним шла Лили, и он совершенно не знал, как теперь к ней относиться.
Он вдруг резко остановился и словно окунулся в прошлое. На пороге стоял он сам, только гораздо моложе, и Гермиона, она ведь почти не изменилась за эти годы. Джеймс был его копией. Интересно, заметила ли это Гермиона, разговаривавшая с ним в этот момент? Он впервые в жизни чувствовал гордость за своего сына.
Гордость быстро сошла на нет, когда он услышал вопрос, сказанный голосом, так похожим на его собственный. Даже его собственные циничные нотки были слышны.
— Теперь вы будете спать с моим отцом официально?
— Не хочешь этот вопрос мне задать? — спросил Гарри у сына, краем глаза заметив ошеломлённую Гермиону. Она посмотрела на Гарри, но быстро опустила взгляд на Лили, которая улыбнулась ей и помахала рукой.
Разговоры взрослых редко её волновали. Она научилась абстрагироваться и жить в своём выдуманном мире. Часто рисовала, читала, и Гермиона была одной из тех, кто поощрял её.
Гарри даже не задумался о том, как конфликты могут влиять на детское сознание. Сейчас его волновали только извинения, которых он ждал от старшего сына.
Вот только раскаяния во взгляде Джеймса никто не смог бы обнаружить: тот был в полной уверенности, что имеет право на ответы. Ведь он рос в достаточно полноценной семье, пусть и не совсем адекватной, но и к этому можно было привыкнуть.