— Нет, не хочу, — наконец ответил он. — Я не помню, чтобы ты ответил прямо хоть на один мой вопрос. Гермиона, я не в упрёк или обиду. Если у вас получится обуздать отца, я же не против. Вы можете даже… — тут его взгляд наткнулся на Лили.
— Что он о себе… — зарычал Гарри, который уже завёлся от наглости сына.
— Гарри, — Гермиона встала на пути отца и сына и, прочистив горло, заговорила: — Джеймс, как ни сложилась бы ситуация. Интересы детей… Ваши интересы… Будут учтены в первую очередь, — она посмотрела на Лили. — Лили, ты заходи к Розе. Она читает очень интересную книгу и будет очень тебе рада.
Лили кивнула и подошла к Джеймсу, который после поединка взглядов с отцом, взял маленькую ручку и вместе с ней вошёл в палату, демонстративно закрыв за собой двери.
— Что он возомнил о себе?! Гермиона, почему ты… — Гермиона наступила Гарри на ногу, чтобы тот замолчал.
— Мне кажется, Гарри, эти вопросы нужно обсуждать не здесь, — строго сказала она, оглядываясь по сторонам, — за нами уже наблюдают.
— А когда было иначе? — вспомнил Гарри, что о их связи давно все знают. — Пойдём к тебе в палату, — Гарри мельком улыбнулся, думая, что очень даже не против остаться с ней наедине.
— Может быть, тебе сначала навестить Ала? — осторожно спросила Гермиона.
Она видела очень знакомый блеск в глазах Гарри, вот только его мелькнувшая улыбка навела её на мысль, что ненависть к ней он задушил в себе, оставив лишь желание. Опасное желание. В первую очередь для неё. Ведь она никогда не могла ему противостоять. Или, может быть, просто не хотела.
— Успеем. Пусть всё обсудят. Им теперь жить всем вместе, — потянул Гарри Гермиону в сторону палаты.
На их пути встала медсестра с подносом, висящим в воздухе, наполненным разными склянками. Один непримиримый взгляд Гарри заставил её пробормотать что-то о важных делах и ретироваться.
Как только Гарри завёл Гермиону в палату, он сразу же прижал её к себе и зашептал в волосы, пахнущие больничными зельями:
— Я видел, как ты умираешь. Я видел, как ты умираешь. Я не хочу переживать это снова. Видеть это ещё хоть раз. Даже думать об этом боюсь.
— Гарри, — ответила смущённая таким порывом Гермиона, пальцами перебирая его волосы, пока его губы скользили по её шее. — Пожалуй, стоило умереть, чтобы ты перестал меня ненавидеть.
— Не говори так. Я был идиотом. Когда я увидел, как твои глаза закрываются. Когда я понял, что могу остаться один. Я не хотел тебя терять. Я не хочу жить без тебя.
— Я слышала тебя. Гарри. Я не хотела умирать. Я тебе подсказала, — слёзы текли из её глаз, теряясь в воротнике его рубашки.
— Я видел. Почему ты ни разу не говорила о воспоминании Лестрейнджа? — спросил неожиданно Гарри.
— Что?! — отпрянула Гермиона. — Ты видел? Это же было просто вспышкой. Откуда ты…
— Нам показывали его в школе Авроров. И поверь, такое не забывается. Мерлин, Гермиона! — он сжал её плечи и встряхнул. — Ты должна была сказать мне!
— Ты, знаешь ли, не сильно был расположен к разговору раньше. К конструктивному.
— Я исправлюсь, — коснулся он губами её лба, а руками обхватил тело. — Я буду слушать. Я тебя люблю, давай мы просто…
— Знаю. Знаю. Гарри, только не торопись, — она попыталась убрать его руки со своей спины, но не смогла их даже сдвинуть.
Гарри вцепился мёртвой хваткой и начал медленно спускать руки вниз, обхватывая такие знакомые ему ягодицы.
— Гермиона. Дай мне почувствовать тебя. Покажи мне, что ты живая, что это не сон, что ты моя, — умолял он, медленно двигаясь вместе с Гермионой назад.
— Разве когда-то было иначе? — Гермиона млела от того, что Гарри впервые не требовал, не брал, а просил. Это сносило все условности и внутренние запреты. Она подалась к нему и потёрлась о твёрдое доказательство его желания, давая согласие на всё, что бы он ни предложил. Гарри что-то рыкнул и, приподняв Гермиону в воздух, резко опустил на больничную кровать.
— Мы поженимся, — шептал он, стягивая пижамные штаны с Гермионы и расстёгивая собственные брюки. — Мы сделаем то, что должны были сделать много лет назад.
Как только кожа коснулась кожи, вопросов не осталось, а ответы были больше не нужны. Они снова и снова ласкали друг друга губами, руками, в этот момент забывая о нерешённых проблемах и обстоятельствах. Язык Гарри путешествовал по ключицам, открывая всё больше и больше грудь Гермионы, прикрытую мягкой тканью больничной сорочки. Когда его губы наконец втянули сосок, она вскрикнула, после чего быстро, без палочки закрыла двери и поставила заглушающее заклинание.
Гарри, почувствовав поток магии, взглянул на закрытую дверь и, пробормотав: «Умница», принялся ещё интенсивнее ласкать грудь Гермионы, заставляя её выгибаться и постанывать, вцепившись ему в волосы.
Он коленом медленно раздвинул стройные ноги и начал водить налившимся членом по женскому естеству так, что Гермиона закусывала губу от предвкушения сладкого вторжения. Она ждала этого, зная, каким правильным это будет, каким прекрасным. Но в этот раз он тянул, словно растягивая удовольствие. Ведь теперь им некуда было спешить — все решения были приняты, все нужные люди были оповещены.
Спустя ещё минуту терзаний, когда Гермиона нетерпеливо начала рукой направлять его член, Гарри резко поднялся и развернул её лицом в подушку.
— Всегда мечтал взять тебя так.
Он приподнял её ягодицы и подложил под них подушку. Легко погладил белую плоть ягодиц и не сильно шлёпнул.
— Гарри! — вскрикнула Гермиона от неожиданности.
— За такой вид можно и убить, — пробормотал он с гордостью взирая на отпечаток ладони на её коже, словно на своё клеймо.
— Гарри, — промычала Гермиона в подушку и крутанула бедрами в нетерпении.
Гарри плотоядно улыбнулся и, пальцами пройдя по влажным створкам, раздвинул их и приставил головку подрагивающего члена.
Когда он плавно вошёл, оба на секунду замерли, впитывая в себя новые ощущения. Спешить было необязательно, и Гарри начал двигаться не торопясь, наслаждаясь теснотой и сладким жжением влагалища Гермионы. Он руками держал её за бёдра и медленно насаживал на себя. То полностью выходил, то входил до самого конца. Но такой темп перестал устраивать Гермиону, и она начала подталкивать Гарри ускориться, стараясь резче подмахивать бедрами. Он подстроился под её движения, всё сильнее вталкиваясь в глубину любимой. Жёстче. Быстрее.
Стоны, скрытые подушкой. Рычание Гарри. Следы на нежной коже от давления онемевших пальцев. Всё это только добавляло остроты ощущениям от вторжения. Скорость продолжала нарастать, и Гарри, чтобы не застонать в полный голос, впился губами в шею Гермионы, пока его пальцы нащупали комок удовольствия, который Гарри начал умеренно ласкать, совершенно точно зная, как нужно это делать.
Он почувствовал, как стенки влагалища начали сокращаться сильнее, а влажное тело Гермионы сотрясалось в аккорде финального удовольствия. Только тогда он дал волю и себе. Он сделал ещё несколько мощных, яростных движений, стараясь скорее догнать Гермиону.
В этот же момент, когда кульминация была близка, Гарри понял, что теперь ничего не сможет помешать их с Гермионой воссоединению и возможности зародить новую жизнь. Никто не может помешать им зачать ребёнка, о котором он так долго мечтал. Он с восторгом излился в глубины женского естества и, расслабленный, полностью обмяк на Гермионе.
— Не обольщайся, — промычала она снизу, спустя минуту.
— О чём ты? — всё ещё тяжело дыша, пробормотал Гарри.
— Я давно на противозачаточных средствах.
Гарри резко поднялся и перевернул Гермиону, взгляд которой был всё ещё затянут поволокой страсти.
— Ты не хочешь от меня ребёнка?
— Гарри, — устало прикрыла глаза Гермиона, — мы ничего до конца не решили. Мы даже не разговаривали нормально.
— Подожди, а это? — обиженно спросил Гарри, посмотрев на голую грудь с торчащими от возбуждения сосками.